читал правила поведения в школе для одаренных?
— Я их знаю наизусть, господин директор, — прилежно ответил Кипяток.
Он прямо невинная овечка. И как можно быть такой двуличной тварью? Сейчас он и вправду выглядит так, что это я самое большое Зло из всех существующих Зол на этом свете. А не он.
— Знаешь, значит… — директор постучал тростью по полу. — А о драках на территории школы там что-то сказано?
Парфенов бросил на меня многозначительный взгляд. Явно не ожидал, что я обо всем расскажу. Знает, что кара за такое нарушение серьезная. Только я об этом не знал, а потому сознался. Да и директор мне выбора не оставил. Исключение из лицея — это суровый приговор.
— Ну? Чего молчишь? — повторил Глеб Ростиславович более твердым голосом.
— Там сказано, что драки на территории школы запрещены, господин директор, — растеряно ответил Кипяток.
— Тогда почему вчера вы с учеником Ракицким их нарушили? — повторил он еще более грубым тоном.
Кипяток молчал. Он опустил голову и смотрел под ноги.
Тогда директор сделал несколько шагов вперед и встал прямо перед местными хулиганами.
— За нарушение любого правила я имею право исключить любого одаренного из школы! — заявил он. — Будь он хоть Господь Бог! Вы позабыли, куда отправляют тех, кто не смог учиться в обычной школе? Тогда я вам напомню! Еще месяц не прошел, как Свиридов уехал на Казачью Заставу! Хотите следующими пополнить ряды Защитников?
Глеб Ростиславович замолчал, подошел к аквариуму с рыбками, открыл ладонь и корм из небольшой баночки потянулся к его руке. Я в очередной раз не поверил своим глазам. Затем он открыл крышку и навесил руку над водой. Песчинки корма осыпались на гладкую поверхность и рыбы принялись обедать.
— Любым поступком, которое нарушает порядок в лицее, — продолжил лекцию директор более спокойным тоном. — Вы не только обрекаете себя на тяжелую судьбу, но еще и показываете свое неуважение к правилам, учителям и директору школы. А теперь скажите мне, одаренные. Как долго я захочу держать здесь тех, кто нарушает дисциплину и подрывает репутацию школы?
После того, как голос директора перестал громыхать, через открытую форточку с улицы стали доноситься голоса первоклассников, прыгающих на площадке — видимо, у них была физкультура.
— Антропов… — проговорил глава школы и повернулся к длинноволосому дружку Кипятка.
Затем он подошел к нему и выдернул у него из кармана белый, испачканный в крови платок. Развернул его. Мне показалось что что-то шепнул и в этот же миг кровь с белой ткани испарилась. Я мотнул головой, в надежде прийти в себя. Но мне не привиделось. Платок действительно стал чистым. И никакая тетя Ася не нужна.
— Использование иллюзий в стенах школы запрещено, — сказал он. — Глупо надеяться на то, что вас не уличат во лжи. Вы еще дети! Стоит помнить об этом, когда начинаете использовать магию в корыстных целях, — напомнил глава школы.
Сейчас в кабинете директора снова воцарилось молчание. Все стояли с опущенными головами в ожидании приговора. Справедливость восторжествовала и каждый получил по заслугам. Но вот какой ценой?
— Еще хоть одно нарушение и вы будете исключены. Это касается каждого! — директор бросил свой взгляд на меня. — А теперь ступайте на урок. С завтрашнего дня и до конца недели вы дежурите в столовой и не посещаете занятия. Все. Втроем! Пока не научитесь уважать друг друга.
А вот и наказание… В свое время дежурство в столовой мы ждали с особенным нетерпением. Но это будет первое дежурство, которое я буду ждать как казни. Перспектива провести три учебных дня в компании этих аристократов меня не радует. Но должно быть интересно… Все-таки сейчас у всех нас связаны руки.
Каждый из нас кивнул, в знак понимания наказания и мы пошли к выходу. Пока толпились в проходе, кто-то из этих двух шепнул мне:
— Стукач!
Похоже теперь Парфенов с Антроповым ненавидят меня еще больше. Посмотрим, чем это обернется. Но на некую Казачью Заставу никто ехать не хочет. Значит теперь я в относительной безопасности и первая задача в этом мире — постоять за себя, — выполнена.
Директор проводил нас до класса на четвертом этаже, постучал и открыл дверь.
— Анна Михална? — проговорил он учтиво. — Я вам трех гавриков возвращаю, можно?
Женщина лет сорока, с чертами лица Джулии Робертс — большим ртом, кудрявыми волосами и в очках, посмотрела в нашу сторону строгим взглядом и кивнула. Затем, не дожидаясь, когда мы усядемся на свои места, продолжила что-то рассказывать.
Но я не слушал. Появилась проблема поважнее. Где я. Черт возьми. Сижу?!
Кипяток и Антропов сразу ушли и приземлились — что неудивительно, — за одну из последних парт. Вместе. Я же, застыл у доски и быстро побежал взглядом по классу.
Три ряда парт. Я совершенно точно в прошлой жизни сидел за третьей партой в первом ряду. С Игоряном. Но сейчас Игорян одет в костюм и сидит с Алиской. Но она одета обычно. Значит аристократы с челядью за одной партой все-таки уживаются. Следовательно, я могу сидеть на любом из свободных мест. А сейчас их всего три.
Вариант А. Дмитрий Солонин. Всегда был самым загадочным парнем в классе. Отвечал только, когда спрашивали. И только учителям. Я один раз видел, как его встречала бабушка из школы. Вся в черном и черной вуалью на лице. Все одиннадцать классов он учился отвратительно, хотя делал вид, что слушает все и всегда выполнял домашнее задание. Но всегда неправильно. Толи умом обделен, толи проблемы какие в семье. Мог ли я подружиться с ним в этом мире? Вряд ли. В моем он всегда за партой сидел один.
Вариант Б. Ян Калачевский. Веселый парень. Наполовину поляк. Всегда любил отпустить острую шуточку во время лекции, и тогда весь класс заходился хохотом. Вместо того, чтобы записывать под диктовку, он рисует трансформеров на последней странице тетради. Лучше всего подходит на кандидатуру моего соседа по парте, если бы не одно «но». Его предки запрещали ему общаться со мной. Почему-то считали, что я из неблагополучной семьи и поэтому обязательно научу его курить сигареты или нюхать клей. Конечно, это были только их закидоны, но, так или иначе, общения со мной он стал избегать.
Вариант В. Жанна Клаус. Еврейка. Всегда больше общалась с парнями, чем с девчонками. Учились курить за школой мы все вместе. Да и симпатизировала она мне всю школьную жизнь. Это я сейчас понимаю, а тогда мне казалось, что всякие сладости, подкиданные в портфель, дружеские валентинки, совместные прогулки домой из школы — это все
