нет, пойду гляну, раз уж все равно тут, – сказал он и отправился на дачу, предоставив коллегам возиться под дождем.
И снова Колька паинькой стоял в сторонке, с трудом сдерживаясь, чтобы не помчаться за Симаком. Он понимал, что помочь ничем не сможет, а помешать – помешает. Там и так уже есть одна никчема, Мур-Мурочка эта…
Тут он увидел, как отодвигается доска из забора, огораживающего Санькину голубятню, и оттуда лезет сам Приходько.
– Че, как?
– Жив.
– Фу ты, – и лишь после этого, протянув руку, хлопнул в утешение по плечу.
Немедленно возник товарищ в кожанке, развыступался:
– Тебе что тут, кино? Марш домой.
Санька нагрубил в ответ:
– Полегче тут! Это вот сын дяди Игоря!
– Товарищи, это что за шкет? – спросил муровец.
Приходько нагрубил еще раз:
– Ишь, сыщик! Имя пострадавшего не знает!
Колька, отвернувшись от неловкости, дергал приятеля за мокрый рукав. Кто знает, чем бы выступление Саньки закончилось, но тут возник запыхавшийся Палыч.
– А, Коля, ты тут. Здравия желаю, товарищи.
– Участковый, почему посторонние на месте происшествия? – придирался муровец. – Обеспечь порядок.
– Есть, – козырнул Акимов, справедливо полагая, что нечего тратить время на бесноватого. – Николай, я за тобой.
– Мне бы домой, Сергей Палыч, а то там Ольга одна, и мать должна вернуться с Наташкой.
– Да ненадолго. Расскажешь все, что видел-слышал, и домой, – неловко утешил Палыч. – Что ты. Не бойся, главное, что жив. Отвезут к Склифосовскому, а там врачи свое дело знают, сам не раз на личном примере убеждался. Пошли, пошли, чего время зря терять. А то, не ровен час, кто-то типа Аньки Приходько до мамы твоей добежит с новостями.
Санька немедленно вызвался:
– Я сгоняю.
– А, Приходько, легок на помине. Ты откуда вылез?
– От птичек, – пояснил паренек, пожимая плечами. – Вы-то как позабыли, что голубятня тут рядом?
– Да помню я, помню. Не подумавши ляпнул.
– Ну вот. Так я как раз кормил, и оттуда все видел.
– Все видел? – переспросил Колька.
– Все.
– Чего ж раньше не подошел?
– Как покормил, так и спустился. Чего бегать-то?
– Так, погоди, Коля. И ты, Санька. Пойдем с нами в отделение, в сушь, там и поведаешь все, что видел.
Разумный Приходько повторил предложение:
– Я вам сейчас все сразу расскажу – и побегу до Пожарских. Как раз раньше тетки успею.
Подумав, Акимов согласился:
– Излагай.
Санька выпалил:
– Новенькая, блестящая, серебряная «Победа», номер черный, оканчивается на цифры восемь и семь!
– Откуда выехала?
Санька указал рукой.
– Как разглядел цвет, цифры? Темно ведь, фонарей нет.
– Как раз молния ударила, – пояснил Приходько.
Колька подтвердил:
– Было, точно. И я помню.
– С тобой после, – остановил парня лейтенант. – И вообще лучше бы тебе не подслушивать, а то свои мысли растеряешь. Саня, припомни-ка, фары горели? Водитель сигналил? Может, скрип тормозов слышал?
– Не было ничего, ни фар, ни сигнала, ни скрипа тормозов, – уверенным тоном заявил Санька. – Летел, как дурень, на полной скорости, не тормозя. Вот Кольку обогнул.
– Уловил, – заверил Акимов, потирая лоб, – спасибо! – Поторопил: – Ходу, Санька, ходу. Торопись. Антонине Михайловне поклон передай и скажи, что ничего страшного, жив и будет в полном порядке.
Приходько собрался было бежать на своих двоих. Но тут его внимание привлек автобус, точней, водитель. Он курил, отворив дверь, свесив ноги из кабины и поплевывая. Санька свистнул особым образом, с переливами, шофер удивленно поднял глаза, присмотрелся:
– Санька? Это ты тут?
– Тут.
– Твоя, что ль? – Он мотнул головой на голубятню.
– Моя, дядя Федор, моя.
Шофер, поискав глазами руководство, которое шлялось где-то под дождем, причем в стороне от прочих смертных и совершенно не там, где следовало бы, вдруг спросил:
– А что, ты спешишь куда? Подброшу тебя, чего по дождю бродить.
– Да мне тут, неподалеку, на Советскую.
– Так и мне в те края. Поехали.
– А остальные? – для очистки совести спросил мальчишка.
– Не растают, – заверил водитель, – я их там, у отделения, обожду. Пусть трудятся.
Автобус скрылся. Сергей лишь присвистнул:
– Ну Санька! Взял и уехал, автобус угнал. Что ж мы с ними-то не отправились?
– Подождем еще, Сергей Палыч, – тихонько попросил Колька, не отрывая глаз от Тихоновской дачи.
Акимов вздохнул и заметил:
– Хорошо, скоро уж. А вот уже сирена, слышь?
Гудела по новой дороге скорая, появилась и она, блестя мокрыми боками, причалила к даче Тихоновых, из нее вышли люди в халатах, с носилками, вошли в калитку.
– Подождем, – уловив Колькин умоляющий взгляд, заверил Сергей.
* * *
Симак, дойдя до указанной ему дачи, в которую перенесли пострадавшего, уткнулся в закрытую калитку. Подергал, потом, глянув вверх, заметил двоих, курящих под дождем на балконе на втором этаже дома. Один спросил:
– Вы к нам?
– А к кому ж, – подтвердил Борис Ефимович, – если вы тут за хозяев. Как к вам войти?
Человек сказал:
– Момент, – и уже через минуту, открыв дверь, пригласил внутрь, протянув руку:
– Тихонов. Зачем-то жена закрыла, уж простите.
– Ну бывает, – заверил Симак, – ну пойдемте, пойдемте.
Прошли в дом, аккуратно вытерев ноги, очутились в гостиной. Симак увидел на диване человека с перевязанной головой, закрытыми глазами, заботливо укрытого пледом, и капитана Сорокина, который сидел рядом на табурете, точно охраняя.
Какая-то черненькая дамочка за столом курила, куталась в платок и постреливала настороженными зелеными, как у кошки, глазами. Симак поздоровался:
– А вот и я. Мое почтение, Николай Николаевич.
– Здравия желаю, Борис Ефимович.
– Говорил же, что и без меня бы управились, – сказал медик, по-свойски подсаживаясь на диван. – И первым делом поинтересуюсь: кто ж такую красивую перевязку сделал?
Сверху по крутой лестнице спускался второй гражданин, который ранее курил на балконе. В отличие от своего товарища – в форме, со шпалами и медицинскими змеями на погонах:
– Я, товарищ следователь.
– Врач, – поправил Симак.
– И я, – признался тот, протягивая руку. – Золотницкий Владимир Алексеевич.
– Коллеге – мое почтение. Вот повезло товарищу пострадавшему, что вы оказались рядом, – заметил Борис Ефимович и скомандовал:
– А теперь всех попрошу выйти, исключая Николая Николаевича. Там на месте суетятся разные, ищут свидетелей. Вы, товарищи, с балкончика видели, что произошло?
Золотницкий подтвердил:
– Видели. Как раз с балкона.
– Очень полезная вещь – балкон, – признал Симак, – а теперь, если вы не против…
– Я против, – грудным голосом, обиженно промычала барышня за столом.
– Такое бывает иной раз. Но если бы все были со всеми согласны, не было бы никакой эволюции, – вежливо отозвался Симак.
И, как-то безошибочно определив, к кому обратиться за исправлением ситуации, попросил:
– Товарищ Золотницкий, окажите содействие. – И сам, сочтя инцидент исчерпанным, принялся осматривать лежащего.
Военврач, подойдя к барышне, деликатно похлопал по руке:
– Мария Антоновна, придется
