— Скажите, Изольда, а Водорьяпов в колонию не попадал?
Тонкие брови Аксеновой удивленно приподнялись:
— С чего такое взяли?
— У него на руке есть татуировка…
— Не знаю, не спрашивала об этом. Леонид Николаевич вообще не любил о себе рассказывать.
— Что вас все-таки с ним связывало?
— Трудно так сразу сказать… Очень внимательным он был. Проще говоря, настоящим джентльменом, которых сейчас, к сожалению, негусто. Понимаете?..
— Понимаю, — Антон помолчал. — Водорьяпов не предлагал вам замужество?
— К сожалению, не предлагал. У нас разница в двадцать лет. Он честно мне сказал, что это его пугает, хотя я пыталась убедить, мол, ничего страшного тут нет.
— Значит, если бы, как говорили в старину, Леонид Николаевич предложил вам руку и сердце…
— С радостью приняла бы. Ведь за его спиной можно было жить надежнее, чем за каменной стеной.
— Это ваша мечта?
— Почему только моя? О надежном браке мечтает любая женщина.
— Не скучно было бы оставаться в деревне? Водорьяпов, кажется, надолго собирался здесь осесть…
— Нет, Леонид Николаевич хотел пробыть в Караульном года три-четыре, чтобы подзаработать денег на арендном подряде.
— Затем какие у него были планы?
— Поселиться на юге. Для меня такой вариант — лучше не придумаешь.
— Он разве и вас собирался туда забрать?
— Да. Только не в качестве жены…
— Сильно переживаете его смерть?
Аксенова долго сидела потупившись. Наконец заговорила вдруг изменившимся голосом:
— Леонид Николаевич был для меня добрым покровителем. Потерять такого друга, конечно, тяжело. Утром, когда узнала о случившемся, чуть воем не завыла… Кое-как взяла себя в руки. Сейчас мне не дает покоя единственный вопрос: какому негодяю Леонид Николаевич перешел дорогу?.. Понимаете, у меня глубокое убеждение, что только отъявленный подлец мог поднять руку на порядочного человека.
— Из местных парней никто этого не мог сделать?
— С какой стати?
— Скажем, на почве ревности к вам.
— Ну что вы!.. Какая ревность?.. Парни тянутся не ко мне. В Доме культуры их привлекают музыкальные инструменты. Ведь у нас неплохой ансамбль. Даже по областному телевидению показывали.
— А Баранов к вам больше не пристает?
— При встрече болтает сальности, но без тонких намеков на толстые обстоятельства.
— Когда вы с ним виделись последний раз? — снова спросил Антон.
— Вчера вечером, после того, как Леонид Николаевич уехал ночевать в Выселки, Эдик на своем «Запорожце» останавливался возле Дома культуры. Приглашал скататься с ним в райцентр.
— Зачем?
— Не знаю. Я отказалась.
— И он поехал один?
— Покатил куда-то в ту сторону. Жена его сейчас в отпуске, уехала с детьми к матери. Вот Баранов и рвет на ходу подметки.
Бирюков задал еще несколько уточняющих вопросов. Затем попросил Аксенову ознакомиться с протоколом и подписать его.
Антон, выпроводив Изольду, сам вышел в приёмную. Люды-секретаря уже не было. Участковый инспектор Ягодин задумчиво смотрел в окно на пустующую вечернюю улицу. Сергей, откинувшись на спинку секретарского стула, сосредоточенно читал журнал «Хозяйство и право».
— Ну как, понравилась наша Изольда?.. — оторвавшись от чтения, тихо спросил он Антона. — Много лапши навешала?
— Это позднее узнаем. — Антон посмотрел на Ягодина. — Андрюша, сходи за Эдуардом Барановым, пригласи его сюда.
Участковый, машинально козырнув, вышел из приемной. Сергей сразу спросил:
— Изольда Эдика подставляет?
— Говорит, что вчера вечером Баранов на своем «Запорожце» куда-то уезжал из Караульного.
— Пока Ирина в отпуске, наверняка где-нибудь в соседнем селе подружку подыскал. По этой части он пропащий человек.
Глава 6Зоотехник Баранов появился в конторе в таком заспанном виде, что Сергей удивленно сказал:
— Эдуард Федорович, ты хотя и на ногах, но, по-моему, еще не проснулся…
Баранов обидчиво скривил губы:
— Несколько минут вздремнул после работы. Сегодня весь день от телефона не отходил. Дозванивался в ветлечебницу.
— Дозвонился?
— Ну. Тянет ветврач с чемерицей, хоть подыхай наши телята.
— Что вымогает?
— Как всегда, говядину по госцене.
Сергей возмутился:
— А накося-выкуси не хочет?..
— Пойдемте, товарищи, в кабинет, — перебил его Антон.
— Пошли! — мигом подхватил Сергей.
Когда все уселись за стол, Лимакин стал интересоваться биографическими данными Баранова для заполнения протокола. Эдуард Федорович вдруг разволновался так, что еле-еле вспомнил собственный год рождения. На первый раз Сергей сдержался, но когда Баранов стал путаться в семейном положении, не вытерпел:
— Федорыч, ты сегодня с перепоя, что ли?..
— Да ну тебя… Будто не знаешь, что не пью, не курю…
— Если б впридачу к этим качествам ты прекратил амурные увлечения да на работе рукава засучил, цены бы тебе не было!
— Я себе цену знаю, — пробурчал Баранов.
— Коль знаешь, не тяни резину.
Подсказка Сергея на Баранова не подействовала. Эдуард Федорович еще долго увиливал от прямых ответов, словно спросонок не мог понять: чего же от него хотят? По его невразумительным словам выходило, что на Изольду Аксенову он никогда не зарился, Водорьяпова уважал больше, чем родного брата, и вчера вечером никуда из Караульного не уезжал.
— Значит, Аксенова сказала нам неправду, будто вы предлагали ей прокатиться до райцентра? — спросил Антон.
— Мало ли что можно в шутку предложить, — опять увильнул от конкретного ответа Баранов.
Антон проявил настойчивость:
— Говорите определенно: предлагали или нет?
— Это я пошутил с Изольдой.
— Но в райцентр ездили?
— Нет, не ездил.
— А куда от Дома культуры поехали?
— Во вторую бригаду, на летнюю дойку.
— Где она находится?
— За Выселками, по райцентровской дороге в пяти километрах.
— В Выселки не заезжали?
— Мне у арендаторов делать нечего. Они своим умом живут.
— В пути Водорьяпова видели?
