мне улыбается, и даже бровью не ведет, не реагируя на мой вид.
Профессионал. А вот мне жутко неловко.
Внезапно понимаю, что я не знаю, какая компания мне нужна, а тут их, судя по всему, несколько.
— Эмм… я к Васильеву… — блин, я даже имени его не знаю.
— Поняла! Меня предупредили. Идите за мной, я вас провожу, — тут же кивает девушка.
Мы идем с ней к лифтам. Она выглядит безупречно, я же вся мокрая, еще кроссовки по дороге запачкались.
Так, отставить робость! Я сюда не на собеседование пришла! Саньку обижают, а я делать этого не позволю. Я тут именно за этим. И пофиг мне на весь этот пафос!
Поднимаемся на лифте, выходим, и девушка ведет меня по коридору в сторону холла. Вокруг ни души. Тихо, слышен лишь перестук ее каблучков.
Там еще один ресепшн, где мы и останавливаемся. В помещении пусто и свет приглушен, но яркий луч пробивается из-под двери руководителя.
Девушка стучит, заходит, возвращается и кивает в сторону кабинета:
— Проходите, пожалуйста.
Я благодарно киваю и иду к двери.
Захожу и ошеломленно замираю на пороге.
Не может этого быть!..
Глава 10
Сердце подскакивает в груди прежде, чем до сознания доходит, что происходит. Кровь мгновенно вскипает от мощного выброса адреналина.
Я узнаю его сразу же. Несмотря на то, что он сильно изменился.
Моя первая любовь. Мой первый мужчина. Мое первое разочарование.
На какое-то мгновение я внезапно ощущаю радость от того, что вижу его. Но эта радость моментально испаряется, когда мой мозг осознает происходящее. И на ее место приходит ужас.
Пульс шарашит, отдавая в ушах набатом, практически оглушая.
Он сидит в огромном кожаном кресле, чуть развалившись и что-то разглядывая на мониторе.
Его фигура все такая же мощная и спортивная — широкие плечи и никакого живота. Темные густые волосы еще не тронула седина, красиво-очерченные скулы стали более выраженными, четкая уверенная линия челюсти, между бровей и в уголках глаз появились небольшие морщинки, придающие суровости. Широкий подбородок, легкая щетина.
Он сильно изменился. Заматерел, черты лица стали грубее и приобрели жесткость, а сам он — внешний лоск. Он не красавчик, но привлекателен, пожалуй, даже больше, чем в юности. А его властная аура и мужская харизма подавляют.
Когда я вхожу, он поднимает на меня глаза.
У меня перехватывает дыхание, когда наши взгляды встречаются.
Волнение такой силы, что меня буквально трясет от обрушившегося на меня урагана эмоций.
По всему телу бегут мурашки, а кожу на щеках и губах почему-то покалывает.
А я еще в таком виде! Боже, какой позор!.. Кровь бросается у щекам. Мне хочется провалиться сквозь землю в этот момент, испариться!
Внезапно приходит мысль, что надо было сбежать, но уже поздно.
Его внимательный цепкий взгляд скользит по моему лицу, обдавая холодной волной высокомерного равнодушия.
— Я так понимаю, это вы хотели поговорить по поводу моего сына? — чуть приподнимает он бровь.
Его хрипловатый бархатный голос все переворачивает внутри. Оказывается, я все еще помню его.
Смысл слов не сразу доходит до меня.
Я ошарашенно хлопаю глазами.
Он меня не узнал!!!
Вглядываюсь в его лицо, пытаясь уловить хоть малейший намек на узнавание, но его нет. Невероятно!
Может, я сильно изменилась, а может, просто-напросто забыл меня, ведь я — всего лишь краткий эпизод в его, наверняка бурной и насыщенной жизни. Который был, к тому же, очень давно.
Боги, ну конечно! Кто я такая, чтобы меня помнить?
Это я помню все до мелочей, потому как первая любовь не забывается. А у него таких как я было — вагон и маленькая тележка! Всех разве упомнишь!
С одной стороны, я чувствую огромное облегчение, а с другой, мне невероятно обидно.
Да, все это было давно и поросло травой, но тот факт, что человек, который был так важен для меня и оставил такой огромный след в моей жизни, меня даже не вспомнил, болезненно царапает.
— Вы так и будете молчать? Я, знаете ли, немного занят, иначе не сидел бы здесь в субботу вечером. Поэтому, или вы говорите, зачем пришли, или… — в его голосе сквозит раздражение и нетерпение.
— Я… — я сглатываю и пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли, — я пришла поговорить насчет вашего сына.
Васильев… Ну, конечно. Но мне даже в голову не пришло, это такая распространенная фамилия.
Разумеется, напоминать ему про наше знакомство в прошлом я не собираюсь.
Как же по-разному мы с ним воспринимали друг друга!
А ведь так было, скорее всего, изначально. Пока я страдала и рыдала в подушку, пытаясь собрать себя по частям, он и думать про меня забыл. Вероятно уже через пару дней после своего отъезда!
Он откидывается на спинку кресла и кивает мне на стул для посетителей по другую сторону его огромного стола.
От него буквально веет властью и сильнейшей мужской энергетикой. Был ли он таким и раньше? Возможно, но не до такой степени.
На негнущихся ногах я подхожу и сажусь, совершенно растеряв весь запал. Да что там запал — я почти забыла, зачем вообще сюда пришла! Настолько выбила меня из колеи эта встреча.
Боги, так это что ж получается… Его сын и Санька…
Они одногодки, выходит?
В ушах: тум-тум-тум. Руки дрожат.
Так, Лера! Соберись! Сейчас очень важно собраться! Нельзя ошибиться.
— Ваш сын… Кирилл… третирует мою дочь, — заявляю я.
— Что он делает? — вновь поднимает он бровь.
Ту самую бровь, которую я так любила целовать, сходя с ума от накрывающей с головой волны восхищения и нежности. Я смотрю на него, как завороженная.
— Он ее дразнит, издевается, занимается травлей, — пытаюсь я сосредоточиться на разговоре.
— Травлей? В чем конкретно это выражается? — я не могу прочесть эмоции на лице мужчины передо мной.
То, что я могу считать, больше всего напоминает скуку. Похоже, ему не слишком интересен этот разговор.
Внезапно отмечаю, что даже про себя не могу произнести его имя. Ведь тогда, много лет назад, я запретила себе думать о нем. Его имя — табу.
— Вчера у нее произошла драка с девочками, которых натравил на нее ваш сын. Они его подруги.
Мой голос звучит странно, и тон скорее робкий, чем решительный. Это злит меня.
Какого хрена, Лера?
Ты же хотела разобраться с этой ситуацией, вот и разбирайся! Твоя дочь важнее какой-то там древней истории и твоих неуместных
