—Ты, прежде чем такие речи задвигать, посмотри на номера ее тачки и пораскинь немного мозгами, чтобы понять, чью дочку чуть не прокатил на бампере своего корыта, превысив допустимую скорость на этом участке дороги.— Давид кивает на мой внедорожник, припаркованный всего в нескольких метрах от нас.
А я не верю, что это все еще работает. На моей машине стоят прокурорские номера. Я в этом вообще не разбираюсь, это Илюха из нашей группы заценил подарочек папы и заявил, что мне повезло, можно ездить как хочу и меня никто не остановит. Его энтузиазм я, конечно, не разделяла, но зато поняла, почему, когда случайно пересекла две сплошные прямо перед глазами гаишников, за мной никто не стал гнаться, требуя остановиться.
Незнакомец переводит взгляд с моего внедорожника на меня, потом обратно. Хмыкает. В глазах скрытая угроза, но говорить что-либо больше не решается. Молча садится в свой седан и дает по газам.
—Почему каждый раз, когда мы встречаемся, ты попадаешь в какое-то дерьмо?— недовольно интересуется Давид, осматривая меня с ног до головы.— Уйди с проезжей части, второй раз из-под машины тебя вытаскивать я не собираюсь.
Вот так всего несколькими предложениями этот мужчина уничтожает меня полностью. Я всхлипываю, подношу ладони к лицу, морщусь от того, насколько сильно жжет. Делаю несколько шагов к тротуару, сама же вглядываюсь в противоположную сторону улицы, куда сбежал от меня котенок.
—Спасибо, что спас. Снова,— тихо произношу я, стоя спиной к мужчине. Чувствую, как его взгляд выжигает дыру в лопатках. Давид недоволен, впрочем, разве он когда-то испытывал что-то другое по отношению ко мне?
—Это вошло уже в привычку. Еще несколько раз, и можно считать себя твоим личным телохранителем,— его слова хлесткие, без намека на тепло или шутку.
Какая же я все-таки дура. Правду говорят: когда мы влюбляемся, теряем голову напрочь и не видим, что происходит вокруг. Единственное чувство, которое я вызываю у Давида,— раздражение. Без преувеличений.
—Сильно болит?— уже более мягко спрашивает он, и я поднимаю на него свой удивленный взгляд.
Не могу ничего с собой поделать, на несколько секунд зависаю на его выцветшей голубой радужке. У него такие необычные глаза, что можно влюбиться только из-за них. Несколько раз я даже пыталась изобразить их на холсте, но получилось далеко от оригинала.
—Нет, не сильно,— наконец-то вспоминаю, что мужчина ждет от меня ответа.
—А плачешь тогда чего?— усмехается он, а потом делает немыслимое. Протягивает к моему лицу руку и стирает со щек слезы. Резкими жесткими движениями, конечно, которые далеки от ласки, но он это делает!
—Так это… котенок убежал,— жалобно произношу я, а сама даже не двигаюсь. Хочу, чтобы этот момент длился вечность. От его прикосновений меня током прошибает и коленки подгибаются. И кожа у него такая горячая, что и не скажешь, что на улице прохладно.
Господи, какой же он мужественный, сильный и невероятно сексуальный. Особенно в военной форме.
—Какого котенка?— с недоумением спрашивает он.
—Здесь котенок был, я поэтому притормозила. Хотела забрать его. Совсем кроха еще, кто-то выбросил на улицу, скорее всего. А он меня испугался и рванул через дорогу.— Кивком указываю в сторону забора военной части.— Я за ним побежала и не увидела машину. А теперь где его найти? Он ведь замерзнет и умрет, бедняжка.— К глазам вновь подступают слезы.
Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь от Давида. Стыдно смотреть ему в глаза, когда выгляжу настолько жалко.
—Пойдем.— Внезапно он осторожно хватает меня за кисть руки и тянет за собой.
—Куда?— растерянно спрашиваю я.
—Котенка твоего искать.— И он так тяжело вздыхает, словно ему больше нечего делать, кроме как за котятами бегать, а я его заставила.
—Правда?— оживляюсь я, не веря в происходящее.
—Да, только сначала раны твои обработаем.
Он ведет меня прямо к КПП. Несколько раз стучит костяшками пальцев в окошко.
—Слыш, Саныч, пригляди за дамой, пока я в санчасть к Аленке смотаюсь.
Не знаю, кто такая Аленка, но она мне уже не нравится.
—Без проблем, майор,— раздается басовитый голос, и передо мной открывается дверца в тесное помещение.
—Сядь на стул и не двигайся. И пока меня не будет, прошу, ни во что не влезь,— строго приказывает Давид, явно спутав меня со своими солдатиками.
Я киваю в ответ, словно болванчик. А сама жалею, что дорога к КПП была такой короткой и Давид так быстро отпустил мою руку.
—Саныч, головой за дамочку отвечаешь, понял?
—Она под надежной охраной,— смеется тот.
—Если что, она очень бедовая,— усмехается он, качая головой, и чиркает по мне взглядом.
Давид уходит, я же оглядываюсь по сторонам и сажусь на тот самый стул. Пока жду мужчину, ловлю на себе заинтересованные взгляды парней, которые проходят через пост. Давид возвращается минут через пятнадцать. В руках держит бутылочку с перекисью и несколько широких пластырей.
—По большому счету нужно бы зеленкой твои ладони залить, но боюсь испороть твой маникюр,— посмеивается он надо мной, мне же становится не по себе.— Спасибо, что выручил, Саныч. Пока.
—Хорошенькая у тебя принцесса, майор, такую беречь надо и глаз не спускать.
Я краснею от его слов, Давид же даже виду не подает, что что-то не так.
Он останавливается у дерева. Поворачивается ко мне.
—Предупреждаю сразу, будет жечь, так что терпи. Давай сюда сначала одну ладонь.
Он протягивает руку, берет меня за кисть, присаживается передо мной на корточки, несколько секунд рассматривает мою разодранную ладонь.
—Бедовая ты девка, Лера. Что вообще здесь делала-то? Далековато как-то от дома забралась.— А у самого в глазах чертята пляшут. Словно давно догадался, что его выжидала.
—Лиду подвезла,— безбожно вру я.— У нее машина в сервисе, она попросила выручить. С Егором сегодня встречаются.
Губы Давида выгибаются в насмешке, взгляд прищуренный. Я же вспыхиваю до кончиков ушей от своей лжи. А вдруг Егора сегодня вообще на службе не было? Или у него другие планы, о которых знает Давид?
—Допустим, я поверил,— произносит он, а в следующее мгновенье мою ладонь обжигает настолько сильно, что я не могу сдержать внутри себя стон, полный боли.
—Сейчас пройдет, Лер, давай подую.
И я застываю от того, насколько мягко и ласково звучит его голос. Он подносит ладонь к своим губам и начинает дуть, словно я маленький ребенок. При этом не отводит взгляда от моего лица. Словно испытывает меня на прочность. Проверяет. А я уже на полпути к обмороку.
—Теперь вторую ладонь. Готова?— спрашивает, поднося горлышко бутылочки к моей руке.
—Да,— получается глухо и тихо.
