богом моря.
– Наконец, мы обратились к Зевсу. Он отказался выбирать победителя, но сузил круг претендентов до трех богинь: Афродиты, Афины и Геры.
Афродита была богиней любви и красоты, но люди говорили, что Гера, жена Зевса, была еще прекраснее. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь превозносил красоту Афины. Она была покровительницей города, а также сводной сестрой Аполлона. Ее статуя в чем-то походила на его, хотя щеки богини были чуть пухлее.
Эвр продолжил:
– В качестве судьи Зевс назначил смертного – Париса, – потому что тот вынес честный приговор в состязании быков.
Ага. Это объясняло, почему Парис называл их имена.
Эвр фыркнул.
– От быков до богинь. Неужели он не подумал, что это разные вещи? Этот день и часть завтрашнего богини проведут, прихорашиваясь и подчеркивая свою красоту. Затем они собираются вместе посетить Париса.
Головоломка начала складываться воедино. Парис наверняка навлечет на себя гнев двух богинь, которых не выберет.
Но какое отношение он имеет к Трое?
– Я знаю, кто такой Парис, – сказал Эвр, – но уже темнеет, и тебе следует вернуться домой. Это я расскажу тебе завтра.
Может, он мог бы дать мне подсказку?
– Завтра, – повторил бог.
Он хотел убедиться, что я вернусь! Я едва смогла скрыть улыбку.
Эвр крикнул мне вслед:
– Я снова буду голоден!
В этот раз улыбку я не сдержала.
7
Уходила от Эвра я в весьма приподнятом настроении. С помощью бога, пускай и малого, мы точно сможем развернуть ужасный корабль судьбы.
В сумерках я споткнулась о большую ветвь, упавшую поперек тропинки, которая выходила из священной рощи. Подняв ее, я отломила часть и забрала с собой.
Ждавшая у ворот Трои Майра при виде меня тут же вскочила на лапы и опустила голову. Я бросила ей найденную палку, когда мы ступили на Путь Бессмертных. В темном небе над нами сияли звезды, виднелась четвертинка луны. Майра уронила найденную ветку и бросилась прочь.
Заглянув в ближайшее будущее, я увидела ее рядом с моим братом Гектором. Вскоре я различила впереди высокую фигуру и еще одну поменьше, прыгающую вокруг первой. Гектор тоже направлялся домой. Я побежала следом за ним. Мы с Эвром спасем его!
Брат выпрямился, перестав гладить Майру, и мы обнялись. Каким твердым и непоколебимым он казался!
Когда я говорила с Геленом – еще до того, как узнала, что тот предаст Трою, – мы с ним едва соприкоснулись руками.
Через некоторое время мы с Гектором разжали объятия и продолжили путь. Майра шла рядом с братом, потому что тоже любила его. Ее когти звонко клацали по камню, а подошвы наших сандалий издавали приглушенный стук.
– Брат! Почему ты так поздно возвращаешься домой?
– Я сажал деревья в новом саду. Овца упорно шла пастись именно туда, где я собирался посадить росток, и порядком меня замедлила. – Он рассмеялся. – Я раз за разом уступал ей право первенства.
Он был добр ко всем, даже к надоедливой овце.
Троя расширяла свои оливковые сады – это дело отец затеял год назад. Все мои братья помогали, но Гектор был самым преданным.
– А почему отважная канефора бродит в темноте по Трое?
– Бывшая канефора.
– Но все равно отважная. Поэт напишет песнь и назовет ее «Царевна и камешек».
– А овца напишет книгу под названием «Царевич и вредная овца».
Гектор рассмеялся.
– Наверняка она прямо сейчас бебекает избранные отрывки своему стаду.
Как же мне нравилось проводить с ним время, даже просто быть рядом. К горлу подступил комок.
Мы пересекли площадь и поднялись по ступеням дворца. Внутри, среди колонн, мелькали огни зажженных ламп. Мы стояли бок о бок, и я верила, что брат тоже не спешит расставаться.
Он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.
– Гелен заглянул в сад во второй половине дня. Он не стал работать, но сообщил мне хорошие новости. Завтра меня ждет чудесный день.
Я проверила его слова. Так и было.
– Он сказал, что может видеть будущее и что завтра я встречу свою будущую жену.
Гектору было двадцать пять, на одиннадцать лет больше, чем мне.
Я кивнула.
– Андромаху. Она приедет из Фив со своим отцом и братьями. – Фивами назывался город к востоку от нас. – Ее отец хочет больше торговать.
– Гелен и тебе рассказал об этом?
О! Я могла бы воспользоваться неоскверненным даром Гелена!
– Он сказал, что вы будете очень сильно любить друг друга. Сказал, что она столь же мила, как и ты сам.
Его улыбка стала шире.
– Он сказал мне, что она красива.
Я опустилась на скамейку между двумя колоннами, Майра устроилась у моих ног, насторожив уши. Гектор сел рядом со мной.
– У вас родится сын.
– В самом деле? Он так сказал?
– Да.
В голос брата закралось сомнение.
– Но родиться может и дочь.
Видимо, мой план был обречен. Сказанному мной, даже если я заверяла, что первым эти слова произнес кто-то другой, никто не верил. Однако, не желая сдаваться, я добавила:
– Не все из рассказанного им было радостным. Также Гелен поведал мне, что ты умрешь молодым. – Мои губы задрожали. – В битве против греков.
Гектор долго смотрел на меня.
– У меня было предчувствие, что я умру молодым, но теперь мне кажется, что мне предначертано состариться.
Люди настолько не верили мне, что выбирали ровно противоположное сказанному!
– Гелен напугал меня, – я попыталась добиться хоть чего-то. – Если начнется война, пожалуйста, пообещай быть осторожнее и не рисковать собой, когда удача окажется не на нашей стороне. Андромаха захочет сохранить своего мужа!
– Вот уж надеюсь! – Он рассмеялся. – Но она еще не вышла за меня замуж. В конце концов, я люблю поесть и не слишком аккуратен за столом. Она может счесть меня омерзительным.
– Ни за что на свете!
Он тряхнул головой, словно приходя в себя.
– Ты просишь меня быть трусом? Нет. Но войны не будет. Внимательнее выбирай, чему из сказанного твоим близнецом стоит верить, – с этими словами Гектор поцеловал меня в лоб и поднялся на ноги.
Я не хотела, чтобы он уходил.
– Ты слышал когда-нибудь о человеке по имени Парис? – Гектор много путешествовал, он добрался до самой Мигдонии во Фракии. Он многое знал о мире.
Гектор снова сел, и на этот раз голос его был напряженным.
– Он был нашим братом.
Был?
Брат, о котором я никогда ничего не слышала?
– Откуда ты знаешь его имя?
Я снова солгала:
– Гелен упоминал его, но толком ничего не объяснил.
– Интересно, как он узнал, – Гектор погладил Майру по загривку. – Когда
