– Я не сомневаюсь, что королева не откажется выслушать женщину, в чьих жилах течет кровь Валуа, – сказала она. – Когда же мне удастся завоевать ее доверие, будьте уверены, монсеньор, я сумею отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.
– Тогда я стану вашим вечным должником, буду вам глубоко… бесконечно признателен!
Через несколько минут почтовая карета исчезла в облаке пыли, увозя с собой все надежды и мечты кардинала…
2. Раскаленное железо
В Париже граф и графиня де Ла Мотт поселились на улице Нев-Сен-Жиль, где сняли трехэтажный дом. Одновременно они сняли еще две комнаты в Версале, в доме на площади Дофины.
Решив на сей раз соблюсти приличия, Рето де Виллет устроился отдельно: в доме под номером 53 на улице Сен-Луи, то есть неподалеку от сообщников. Разместившись, дерзкая троица приступила к осуществлению своих планов.
Прежде всего Жанна отправилась в Версаль. Проникнуть в переднюю одного из принцев или даже самого короля труда не составляло – для этого достаточно было всего лишь быть прилично одетой. Ловко жонглируя своим именем и своим положением «обедневшей наследницы рода Валуа», молодая женщина сумела пробудить к себе некоторый интерес.
Желая разжалобить чувствительные души, Жанна одевалась на редкость просто и иногда симулировала обмороки, вызванные, как она потом объясняла, суровыми лишениями, которые ей пришлось претерпеть. Разумеется, всегда находилась добрая душа, готовая помочь, и после таких спектаклей ловкая особа почти всегда уносила с собой в сумочке горсть луидоров.
Однажды она упала в обморок в покоях принцессы Елизаветы, сестры короля, в другой раз – у графини д'Артуа, и, наконец, посреди Зеркальной галереи – в тот самый момент, когда в ней должна была появиться королева. К несчастью, Мария-Антуанетта не пришла, а падать в обморок в четвертый раз графиня де Ла Мотт не решилась.
Тем временем в Париж прибыл кардинал де Роган – и не один, а с Калиостро: кардинал привез мага с собой в надежде, что тот сумеет облегчить страдания его родственника, маршала Субиза, у которого началась гангрена.
Калиостро сопровождала жена, загадочная красавица Лоренца. В Париже они поселились рядом с домом супругов де Ла Мотт – в особняке д'Орвилье, что на улице Сен-Клод. Осмотревшись, Калиостро тут же занялся прославлением собственной особы: нанял разносчиков, чтобы те распространили в городе листовки с его портретом и небольшим стишком:
Вот друг людей, вглядитесь вы в него,
Благим трудом полны все дни его,
Он продлевает жизнь, он страждущему рад,
И сей служитель ваш не требует наград…
Уже через неделю между Калиостро и четой де Ла Мотт установились близкие отношения; ни один из званых ужинов Калиостро не обходился без «божественной графини». Злые языки даже утверждали, что она не отказывает хозяину в тех же любезностях, которыми, ввиду сложного финансового положения, одаривает нескольких почтенных господ, в избытке располагавших земными благами…
Кардинал же вернулся в свой замок Саверн, где уединение его вскоре было нарушено бурным потоком писем от Жанны. Коварная женщина писала ему об успехах, достигнутых ею подле королевы: будучи в Париже, Мария-Антуанетта всякий раз навещает ее; королева постоянно приглашает ее в Версаль на церемонию своего пробуждения, и чем дальше, тем больше доверяет ей…
Не в силах долее противостоять искушению, Роган вернулся в Париж, и в тот день, когда Жанна, говоря о королеве, дерзнула назвать ее своей подругой, бедный влюбленный посчитал, что мечта его сбылась. Отныне кошелек его всегда был раскрыт для Жанны, он даже предоставил ей карету, чтобы той было удобней добираться до Версаля.
По словам графини, она, разговаривая с королевой, постоянно упоминала кардинала, и та отзывалась о нем благосклонно. Жанне настолько удалось убедить беднягу в истинности своих слов, что когда тот по делам службы отправился в Версаль и увидел там Марию-Антуанетту, ему показалось, что она посмотрела на него без ненависти. А если верить Жанне, то, оказывается, королева, глядя в его сторону, дважды опускала глаза.
Таким образом, когда «благодетельница» сообщила кардиналу о желании королевы, чтобы он письменно извинился перед ней за проступки, совершенные много лет назад, тот не колебался ни минуты и, схватив перо, сочинил длинную оправдательную речь, которую, разумеется, доверил мадам де Ла Мотт.
Наградой ему стало письмо без подписи, гласившее:
«Я рада, что отныне могу считать вас невиновным. Пока еще я не в состоянии дать вам аудиенцию, столь вами желаемую. Но когда обстоятельства позволят мне исполнить вашу просьбу, я тотчас же сообщу вам. Соблюдайте осторожность…»
После такого письма кардинал буквально утратил рассудок. Он запер свой дворец Саверн, переехал в Париж и поселился в роскошном особняке на улице Вьей-дю-Тампль. Теперь он лишь изредка совершал кратковременные поездки в Эльзас, куда его призывали возложенные на него обязанности, которые время от времени было все-таки необходимо исполнять. Де Роган не хотел надолго удаляться от Версаля, откуда к нему приходили нежные письма, на которые он возлагал столь великие надежды.
Когда же утром 11 августа 1784 года Жанна сообщила кардиналу, что королева готова прийти к нему на свидание, тот ощутил себя на вершине блаженства. По словам Жанны, во избежание нескромных глаз свидание должно было состояться ночью в версальском парке.
– Приходите ровно в полночь к ограде парка возле купальни Аполлона, – сказала она. – Там вас будет ждать служитель королевы: он проводит вас на место.
Разумеется, кардинал явился на свидание заранее, и ровно в полночь он уже входил в потайную калитку, сопровождаемый «служителем», роль которого исполнял небезызвестный Рето де Виллет. В это время граф и графиня де Ла Мотт пересекли террасу версальского дворца и направились к лестнице в сто ступеней. Рядом с ними шла женщина, закутанная в широкую накидку.
Та августовская ночь была особенно теплой и темной. Луна пряталась за тучами. Во дворце все спали – король был утомлен продолжительной охотой, а королева осталась ночевать в Трианоне.
Неподалеку от огромной лестницы находилась Роща Венеры, где совсем недавно были высажены редкие породы деревьев. Это был один из любимейших уголков Марии-Антуанетты. Поэтому его чаще называли Рощей Королевы. Туда и направилась чета де Ла Мотт вместе со своей спутницей. По дороге графиня продолжала наставлять закутанную в накидку женщину:
– Вы все поняли? Вы отдадите розу, письмо и скажете то, что я вам говорила, только очень тихо. Главное – не произносите ничего лишнего! Об этом просила сама королева. Представьте себе, если она узнает…
– Я все сделаю, как вы сказали, сударыня, – прошептала молодая женщина, ощущавшая себя не слишком уютно: она впервые попала во дворец и ничего не понимала в том розыгрыше, в который ее вовлекли.
