подружиться. Вова и Матвей мне больше стали не нужны, хотя в глубине души я, наверное, немного скучала по тем беззаботным временам: катимся втроем на трамвае, и в окно врываются лучи вечернего майского солнца, а мы едем прямиком в мое счастливое прошлое…
Потом мне снилась Африка, которую я никогда не видела, но представляла себе именно такой: с жирафами, слонами и носорогами, со звездным небом, горами и синим океаном, на берегу которого мы втроем и очутились, когда сошли с того самого майского трамвая.
На пляже мы снова беззаботно ели пломбир в стаканчиках (и где бы мы нашли его в Африке наяву?). А после, искупавшись, болтали и громко смеялись, перебивая грохот волн. А потом Вова вдруг куда-то исчез, и мы остались с Матвеем вдвоем. Мальцев еще не обсох после купания, и я не могла отвести взгляд от его длинных, слипшихся от воды ресниц. Меня охватило страшное волнение, а Матвей вдруг молча обнял меня, как тогда, на школьном подоконнике, притянул к себе и легко поцеловал в губы. Во сне я не сопротивлялась нашим поцелуям. В голове шумел океан, а сердце от нежности выросло до таких размеров, что ему стало тесно в груди…
В полном блаженстве я открыла глаза. Солнце освещало комнату мягким утренним светом. Из кухни доносился звон посуды. Неужели мама вернулась из деревни раньше? Я продолжала улыбаться, хотя сон уже потихоньку рассыпался. Мне не хотелось с ним прощаться, поэтому я постаралась снова прокрутить его в голове. А когда наконец осознала, чем все закончилось, охнула и натянула одеяло на голову. Это. Просто. Кошмар. Приснится же такое! Снова послышалось громкое звяканье. Я поднялась с кровати и на цыпочках вышла из комнаты.
Оказалось, на кухне хозяйничает Мальцев. Я бесшумно прошла за стол и, подперев щеку, принялась следить за его действиями. Матвей, босой, в шортах и футболке, пек вафли. На голове – наушники, в которых громко орала какая-то группа, по всей видимости AC/DC. Сначала я гипнотизировала его темный затылок. Затем перевела взгляд на широкие плечи и крепкую спину. Вспомнила свой сон и смутилась. Тут Мальцев обернулся и обнаружил мое присутствие.
– Доброе утро! – бодро сказал он, стянув с головы наушники.
– Доброе! – зевнула я. – Ты снова ночуешь у нас?
В нашей квартире пустовали гостиная и комната, которая когда-то была родительской спальней, но уже несколько лет таковой не являлась, в ней уже успели пожить дедушка и Ира.
В детстве Матвей часто оставался у нас на ночь, и его отец никогда не возражал, что сын пропадает в гостях сутками. Тогда мне казалось, что у Мальцева понимающий отец, который доверяет своему ребенку и дает ему полную свободу. За столько лет я так и не узнала ничего о его папе. Как только речь заходила об отце, Мальцев ловко уходил от темы и заговаривал зубы. Я знала, что его мать погибла в аварии, когда Матвей был совсем маленьким. А отец когда-то числился в звездах – был рок-музыкантом. Как-то раз из любопытства я пыталась найти в интернете информацию о группе, в которой он играл. Фотографии нашлись только старые, но молодой мужчина на них выглядел очень эффектно. Отец и сын очень похожи – оба высокие, кареглазые, такие всегда привлекают внимание. Матвей пошел по стопам отца и, несмотря на сумасбродный характер, к музыкальной школе относился со всей серьезностью. Вовка как-то обмолвился, что музыка – единственное, что связывает Мальцева с отцом. Собственную группу Матвей сколотил в прошлом году. Из-за того, что мы близко не общались, я ни разу не слышала, как они играют. Знала только, что по выходным ребята подрабатывали «живой музыкой» на корпоративах.
– Ага! Вафельницу у вас нашел в шкафу, – сказал Матвей. – Ты знала о ее существовании?
– Наверное, это Иринина, – предположила я, так и не припомнив, готовила ли она когда-то нам вафли. – А Вовка еще спит?
– Спит, – кивнул Матвей, украшая вафли ягодами, – вчера ушел провожать Соню и вернулся поздно.
Я нахмурилась. Значит, они окончательно помирились, что мне совсем не нравилось. Ох и хапнет еще горя мой братец с этой девицей.
Матвей поставил передо мной тарелку с вафлями, украшенными сливками и ягодами. Выглядело очень аппетитно. Я пришла в восторг, но отчего-то снова немного смутилась и решила не демонстрировать эмоции. Потянувшись к тарелке, спросила:
– А ягоды где раздобыл?
– В магазин с утра сгонял, – беспечно ответил Матвей, – сливки еще купил. Да ты ешь!
– Ммм, голубика, – все-таки не смогла сдержать я улыбку.
– Я помню, что ты ее любишь, – сказал Матвей.
Наши взгляды встретились, и Мальцев мне улыбнулся. Я поспешно опустила глаза. Хорошо, что на кухне появился сонный Вова, иначе Матвей точно заметил бы мое смущение. И все из-за глупого сна.
– О-о-о, ты уже кашеваришь, – удивился брат. – А мы с Катькой снова хлебом с колбасой на завтрак перебились бы. Оставайся сегодня у нас, хоть голодать не будем.
Про наши с Вовкой кулинарные способности можно рассказы писать наподобие «Мишкиной каши» [1]. С Матвеем же мы ели полноценную домашнюю еду, очень вкусную. Не знаю, от кого Матвей перенял такие кулинарные способности, учитывая, что рос с отцом.
– Какие планы на выходные? – спросил Матвей, почему-то поглядывая больше на меня, чем на брата.
– Соня предлагает на экскурсию в Репино сгонять, – ответил лениво Вова. – Ты с нами?
Я принялась за вафли, не глядя на брата и его друга. Вова едет на экскурсию… Что за несочетаемые слова в одном предложении?
– Ну-у, – неуверенно протянул Мальцев, – можно.
– В воскресенье к тебе на репетицию, – напомнил другу Вовка. А затем обратился ко мне: – Ты дома оставайся, физику учи. До конца учебного года месяц остался.
– Да больно вы мне нужны, – тут же отреагировала я. Стало обидно. Не потому, что не пригласили, но брат сказал это таким тоном, будто я навязывалась к ним в компанию. – Тем более твоя Соня.
Вовка нахмурился, но ничего не ответил. Я взяла еще одну вафлю и гордо удалилась в комнату, еще не зная, что у судьбы, вернее у Сони, на меня свои планы.
Глава четвертая
Авериной взбрело в голову взять меня с собой в Репино, и это стало для всех настоящим сюрпризом. Обычно подружки брата не горели желанием общаться со мной, а тут Соня с порога заявила, что в компании одних парней ехать отказывается – ей наскучили мужские разговоры. И это учитывая, что я никогда не проявляла к Авериной дружелюбие, да еще и винила
