Опустив подробности, Марина рассказала о звонке Серегина и встрече с ним. Оказалось, Игорь хорошо знал Николая Андреевича. Знал он и о его политике «сиротства». У него она не вызывала иронии, он тоже считал, что в наши дни лучше быть – или казаться – бедным, но оставаться живым, чем богатым, но… «И вот за богатство и громкую славу везут его в Лондон на суд и расправу…» – вспомнил Игорь давно забытые им строки. Сейфы не идут за гробами! Хотя некоторые считают иначе, наивно полагая, что деньги могут полностью гарантировать безопасность.
Марина не стала обсуждать эту тему и по привычке заговорила о злосчастной судьбе российской моды. У нее все разговоры либо начинались с проблем моды, либо ими завершались. Игорь хорошо знал об этом и потому сразу же прервал Марину.
– При чем тут судьба! Какая такая мода могла быть у нас? В стране тотального дефицита не могло быть моды… Да и не бывает моды для всех, а тем более – моды для нищих! Это забава людей богатых, пресыщенных жизнью… Игра, развлечение для свободного времени… Столь же азартная, как рулетка… Я-то знаю!
– Я совершенно с тобой не согласна! – с горячностью воскликнула Марина. – Я все тебе объясню…
– Давай не будем, – остановил ее Игорь. – Заранее сдаюсь! Устал…
– Ладно, ладно, – Марина собрала со стола тарелки и сунула их в посудомоечную машину. – Но все-таки мне очень жаль Серегина…
– Он знал, на что шел, – мрачно заметил Игорь. – Многим удается преуспеть в бизнесе, но мало кому – сохранить свое дело…
– Извини, ты говоришь банальные вещи, – не удержалась Марина.
– А ситуация банальная! – усмехнулся Игорь. – Такое случается постоянно. Не хочу быть пророком, но твоего Серегина либо убьют, либо похитят. Если он не примет продиктованные ему условия. И ни ты, ни твой друг Александр Иванович не в состоянии остановить естественный ход вещей…
– Но почему – естественный? – возмутилась Марина.
– А потому, дорогая моя идеалистка, что надо знать, где и в какое время ты живешь…
– А я, по твоему, не знаю?
– Может, и знаешь… Но почему-то думаешь, что все это тебя никак не заденет…
– И почему ты решил, что я могу так думать? Мне кажется, я стала осторожной сверх всякой меры! Раз натерпелась страху и до сих пор продолжаю дрожать…
– Смешно! Ты – дрожать? – засмеялся Игорь. – Меньше всего ты похожа на барышню, которая боится рисковать жизнью… Я бы назвал тебя прирожденной авантюристкой, которая делает вид, что не ищет приключений, но почему-то всегда их находит… Может, ты мне объяснишь, как это у тебя получается?
– А тут и объяснять нечего, – отозвалась Марина. – Мне интересно, мне все интересно!
– Ладно, можешь не оправдываться – и так все ясно… Сначала ты загоняешь себя в тупик, а потом ищешь из него выход. Если своих тупиков недостаточно, ты оглядываешься вокруг и обязательно обнаруживаешь кого-то, кто попал в сложное положение, и кому – как тебе кажется! – никак не обойтись без твоей помощи… Не жена, а служба спасения!
– И что в этом плохого?
– Может, и ничего. Но только в том случае, если нет опасности для твоей жизни…
– Ну, положим, для жизни опасность всегда найдется! Упавшая на голову сосулька, удар молнии, утечка газа, неисправная электропроводка, непогашеная сигарета – все это, похоже, для того только и существует, чтобы мы не забывали о том, что жизнь хрупка и уязвима, а наши усилия защитить себя очень часто оказываются напрасными…
– Так ты еще и фаталистка! – Игорь улыбался. – Не знал…
– Ты еще многого обо мне не знаешь, – заявила Марина.
– Это обнадеживает… – миролюбиво сказал Игорь. – Тебе не кажется, что пора спать?
– Еще как пора! – отозвалась Марина. – День был такой длинный…
– Не жалуйся, – заметил Игорь. – Тебе же нравятся приключения!
«Нравятся-то – нравятся, – подумала Марина, – но не всегда и далеко не всякие…» Ее охватило смутное предчувствие того, что история с Серегиным может кончиться плохо. Как Игорь сказал? «Его либо убьют, либо похитят…» Нет, нет, все обойдется! Марина пыталась настроиться на оптимистический лад, но у нее это никак не получалось.
Глава 11
В течение двух следующих дней ни Серегин, ни Магринов Марине не звонили. Она успокоилась, решила, что история с «Эндшпилем» закончилась, продолжения не будет. «Ну и слава богу, обошлось», – думала она. Сама не звонила: запрет есть запрет…
В редакции дел хватало. Как всегда, материалы пошли перед самой сдачей, много сырых, нуждающихся в основательной правке. «Или надо брать литправщика, или отказываться от тех специалистов, которые не умеют писать», – в очередной раз раздраженно твердила себе Марина. Но понимала, что от хороших специалистов – косметологов например, пусть и не обладающих литературным даром, – она отказаться не сможет, и никакой литературный редактор тут не спасет, она уже это пробовала. Стиль, может быть, и будет безупречным, и даже язык – образным, только фактических ошибок не избежать…
Игорь отправился в Питер договариваться о постановке модного шоу. На сей раз – под названием «Питерский шик». Идея его была связана с публикацией нескольких исследований Раисы Кирсановой об истории петербургской моды. Внимание Игоря привлекли два наблюдения, сделанные замечательным историком русского костюма. Первое: русские давно стремились создать свою собственную моду, которая оказывала бы влияние на моду европейскую. И второе: столичная мода не только быстро реагировала на изменения западной моды, но во многом зависела от официально принятого придворного этикета.
Первое обстоятельство всегда было следствием исконно русского патриотизма, стремления продемонстрировать отечественные достижения и верность национальным традициям. Парадоксально, но факт: в городе, основанном Петром во многом для того, чтобы ликвидировать извечную российскую изолированность, уже вскоре после его смерти были предприняты первые попытки утвердить собственную моду. Екатерина II ввела в свой парадный костюм элементы традиционного русского платья и, как пишет Кирсанова, живо интересовалась тем, не стал ли Париж одеваться «по царице». Не стал! А попытки особо ярых патриотов носить кафтан вместо мундира вызывали убийственную иронию у трезвомыслящих сановников, которые не костюмом – но делом! – утверждали свою преданность отечеству. Однако попытки продолжались. В 1834 году Николай I специальным указом утвердил покрой церемониального женского платья, которое очень скоро не без издевки стали называть «офранцуженным сарафаном». Однако эти и последующие попытки властей сделаться портными не имели успеха: мода всегда выходила из-под контроля, возможно, потому, что позволяла человеку находиться в оппозиции к официальной идеологии, общепринятому или навязываемому вкусу, не прибегая к политическим лозунгам и словесным обличениям.
Да, конечно, это большая, отдельная тема. И фактов – от трагических до анекдотических – было здесь предостаточно. Даже и в советские, недавние времена, всячески пропагандировались и поддерживались властями так называемые «идеи и традиции народного костюма» – в противовес тому, что платные идеологи называли «тлетворным влиянием Запада». Словом, безразмерность этой темы была пугающей. Она касалась не только и не столько моды – она была связана с исторически оправданной борьбой нового и традиционного в искусстве. В жизни…
