на Западе неудобной. Действительно, что можно было разобрать в арианском вопросе, когда в IV столетии было 30 соборов против Ария, 15 за него и 17 склонилось на ту и на другую сторону. Отсутствие единого главы, отсутствие авторитетною разрешителя споров было причиной того, что варвары, желавшие принять христианство, не знали, где истина, принять ли веру никейскую или арианскую. Вместе с тем давление византийского двора на местные епископские кафедры привело к тому, что этот престол стал предметом раздоров и кровавых междоусобиц. Так, новый ересиарх Македоний силой захватил византийскую епархию, пройдя по трем тысячам трупов на ее ступени в 360 г. Между тем, Македоний не только говорил, подобно Арию, что Сын ниже Отца, но и отвергал божественность Святого Духа. Своей жестокостью он навлек на себя ненависть Констанция и был свергнут, но как могли считать на Западе авторитетной руководительницей ту церковь, главный пастырь которой ссылал православных[6], разрушал их храмы, выступал на них с оружием. Поднятый вопрос о Святом Духе занял умы так же, как раньше вопрос о Сыне Божием. Православное учение о Св. Духе защищали Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Богослов. Запада не коснулись препирания по этому вопросу.
Таким образом, принцип римского единовластия мог сам собою упрочиться на Западе: в подложных актах в римских интересах надобности не было; они только дискредитировали дело; рост папства объясняется, таким образом, сам по себе…
Монашество и отшельничество в восточных церквах. Наряду с этим мы наблюдаем на Востоке другое явление. Из-за преобладания монашества, подвижничества и под влиянием восточного мистицизма, склонности к созерцанию здесь христианство было понято больше с отрицательной стороны. Страстный человек на Востоке от наслаждения жизнью быстро переходит к покаянию и аскетизму. Здесь христианство скоро стало поэзией могилы, религией страданий, полнейшего отречения от мира, монашества, аскетизма. Великие учителя православной восточной церкви, такие, как Василий Великий и его брат Григорий из Ниссы, проповедывали, например, презрение ко всем заветам искусства, с которыми неразлучно сроднился Древний Рим. Для них только природа, только вселенная с ее звездами, этими «цветами ночи», заслуживала поклонения; все остальное, ей подражающее, было ничтожно; этим принципом порицалось искусство. «Когда ты увидишь перед собою блестящее здание, — говорит Иоанн Златоуст, — когда будет привлекать тебя зрелище великолепной колоннады, скорее воззри на свод небесный и широкие поля, где пасутся стада по берегу озера. Как не презирать созданий искусства, дивясь в сердечной тишине на восходящее солнце, только что пролившее на землю свой золотой свет».
Первое христианское искусство. Климент Александрийский хотел только высоко поставить христианство, когда запрещал всякое почитание божества чем-либо вещественным под тем предлогом, что таковое может только унизить значение Бога. При таком взгляде, конечно, искусство не могло не только развиваться, но даже существовать. Но если сам Иисус Христос изображал Царство Божие в притчах, то этим не возбранялось увековечение событий в образах. Всякое напоминание о Господе, говорили отцы восточной церкви в своем опасении идолопоклонства, будет так слабо, так. ничтожно, что оно может только унизить то, что хочет представить. А между тем, устоять совершенно против вторжения античного искусства не могла и восточная церковь. Она старалась отнять у искусства красоту, но на Западе не имели такого отвращения к античным памятникам; там пользовались ими для своих целей. В этом отличие западного понимания религии от восточного.
В римских катакомбах, которые идут далее за город, под старой городской стеной, можно встретить священные изображения событий и сцен III–V вв. Это древнейшие памятники христианского искусства, которые, с одной стороны, показывают, как христиане смотрели на религию, а с другой, как они мирились с язычеством. Там начали с символических приемов. Сперва делали изображения из сцен Ветхого, а затем — Нового Завета. Так, олень значит стремление к Богу, агнец — это Иисус Христос, лоза с виноградной ветвью — Тайная Вечеря, корабль — церковь. Крест издавна был символом Распятого; он тогда был или равносторонний 4-, или т. Вся природа объяснялась в символах учения об искуплении и спасении. Так как Иоанн именует Христа светом мира, а древность представляла себе божество преимущественно в виде Солнца, одолевающего ночь и зиму, то природное прилагалось к духовному. Черты лица Иисуса Христа сперва пытались взять от Аполлона. Рождество Христово с 360 г. стали праздновать вдень зимнего солнцеворота; на 25 декабря было назначено празднование потому, что Благовещение ранее праздновалось 25 марта, вместе с первым днем года, днем сотворения Мира. Богородицу стали изображать лишь в V в., так как с этого времени установился ее культ, ни, по церковному преданию, евангелист Лука сам написал две иконы Божией Матери. Следовательно, образовательное искусство нашло для себя простор. Но иной была судьба драматического искусства. G ним христианство не могло примириться. Потому сцена на Востоке и Западе заслужила единодушное проклятие со стороны христианских учителей. Это было вполне понятно, так как здесь тиранили христианских мучеников, а там осмеивали их в театрах.
Все должно было измениться в обществе под влиянием христианства. Оно шло вперед, совершая теперь новые завоевания среди варваров.
3. Юлиан и последняя реакция язычества
В своем шествии вперед торжествующее христианство только раз встретило решительное и энергичное сопротивление со стороны язычества. Подразумеваю здесь оппозицию официальную, организованную, оказанную христианству со стороны самого правительства. Это сопротивление было слишком кратковременным, почти мимолетным. Оно имело место только потому, что христианство было разделено тогда на два одинаково могущественные исповедания, боровшиеся между собою и потому бессильные оказать дружный отпор язычеству. Я говорю об эпохе Юлиана, которого церковные историки прозвали отступником.
Характеристика Юлиана. Есть личности, которые в известные моменты вмещают в себя настроение всего общества, выражают тайные мысли большинства или лучших людей. Они могут ошибаться; их действия могут пройти бесследно, но тем не менее их личность принадлежит истории. К числу таких личностей относится Юлиан. Язычество не могло сдаться без борьбы, оно не могло само уничтожиться по одному приказанию сверху. В нем, правда,^же не было силы прежних идей и богатого содержания, но все-таки оно могло оказать сопротивление, хотя бесследное и мимолетное. Тогдашнее язычество приняло философский характер и придало своей религии символический смысл. Это была уже не обрядная, а философская религия, исходившая изучения Платона, и потому последователи ее могли в то же время называться неоплатониками, т. е. новыми сторонниками Платона. Все мыслящие язычники были люди по-своему религиозные. Само слово «философ», «эллин» означало тогда, на языке христианина, язычника. Следовательно, язычество тогда было распространено в рядах людей интеллигентных, к числу которых принадлежал Юлиан, внук Константина, бывший чтец
