таких волнительных операций. Не потому, что ушить ранение сердца сложно, скорее из-за быстро развивающегося грозного осложнения – тампонады сердца.
А всё из-за того, что природа предусмотрительно положила сердце в сумку. Сердечная сумка, или, как её часто называли в старых учебниках, сердечная сорочка – это перикард, оболочка из соединительной ткани, изолирующая предсердия и желудочки от окружающих органов. Как и у любой другой сумки, вместимость сердечной сумки ограничена. Если в миокарде появилась дырка, кровь быстро наполняет замкнутую полость и начинает сдавливать само сердце. Теперь счёт идёт на минуты: пациент бледнеет, теряет давление, пульс становится частым и слабым и, если быстро не эвакуировать кровь из перикарда, сердце остановится. Поэтому нужно либо быстро подать больного в операционную, либо, если времени не остаётся, выполнить прокол (пункцию) перикарда, установить в его полость дренажную трубку и удалить лишнюю кровь.
Чаще всего приходится выполнять эту манипуляцию где-нибудь на реанимационной кровати, в перевязочной, приёмном отделении или даже в палате. Обычно вокруг много людей. Суетится взволнованный лечащий врач. Стараясь удержать давление, работает с дозаторами реаниматолог. Эхокардиографист напряжённо водит датчиком по грудной клетке. Поодаль толпятся услышавшие про неотложный случай практиканты. Пациент тем временем начинает сереть и медленно «отключается».
Самое неприятное, что ещё пару минут назад ты расслабленно сидел в ординаторской с чашкой кофе в руках или беседовал в палате с недавно поступившим пациентом. А теперь, запыхавшийся, примериваешься к точке на груди неизвестного тебе умирающего человека, который, как назло, оказался полным.
– Конечно, – шепчешь ты мысленно провидению, – нет, чтобы послать мне в понедельник с утра подтянутого спортсмена, которому можно загнать иглу в перикард с закрытыми глазами. Получите, распишитесь – добряка, у которого даже межрёберные промежутки утонули в глубинах жировой клетчатки.
Приходится двигаться медленно, по миллиметру, то и дело поглядывая на экран ультразвука. С опытом руки привыкают определять момент, когда игла упирается в перикард, здесь нужно нажать посильнее, чтобы его проткнуть, и сразу остановиться, иначе спасительная процедура может закончиться ещё одним ранением сердца. Но нет, перикард пройден, поршень шприца на себя, в него поступает тёмная, застоявшаяся кровь. Теперь быстро вставить в иглу пластиковый проводник и заменить её на мягкий катетер, через который предстоит забрать отделяемое. Четыреста лишних миллилитров перемещаются из полости перикарда в литровую банку, и пациент оживает на глазах: кожа розовеет, давление повышается, пульс, наоборот, становится чётким и размеренным. Победа! Пусть временная, зато такая важная. Не хочется даже думать, как бы складывалась ситуация, если бы попасть в полость перикарда не получилось с первого раза. Теперь предстоит следить за развитием событий: насколько быстро кровь будет оттекать по дренажу. Если повезёт, мышечные волокна сместятся друг относительно друга, тромб прикроет дефект, и кровь больше не будет поступать из сердца в окружающую его полость. В этом случае на следующий день я удалю катетер, и он забудет о своём ранении, которое пройдёт для него практически бесследно. Если же кровь продолжит поступать в быстром темпе, значит, отверстие в сердце большое и самостоятельно не закроется. Пациента экстренно подают в операционную, предстоит следующий акт сердечной драмы – ушивание раневого дефекта.
Вооружённые конфликты внесли в лечение ранений сердца новый опыт. Как оказалось, немалая часть кровотечений после ранения способны остановиться самостоятельно. Дефект в стенке желудочка или предсердия прикрывает тромб, излившаяся в полость перикарда кровь со временем превращается в фибрин и рассасывается. Удивительно, но нередко в этом случае не требуется не только открытая операция, но и пункция перикарда.
Однажды меня пригласили в приёмное отделение к пострадавшему с осколочным ранением брюшной и грудной полости. Операция на животе была выполнена на предыдущем этапе, в плевральную полость был установлен толстый дренаж. Зато в межжелудочковой перегородке по данным компьютерной томографии светился осколок. Я вызывал ЭхоКГ, вместе с дежурным специалистом мы внимательно смотрели на экран: акустическая дорожка от металла была хорошо видна, но намного важнее, что мы увидели исходящий от перегородки в полость желудочка тромб. Он свободно болтался в просвете и легко мог улететь с током крови в жизненно важные органы: в артерии головы, вызвав полушарный инсульт, в кишечник – спровоцировав острый тромбоз артерий кишечника, в ногу или руку, став причиной угрожающей ампутацией острой ишемии.
– Похоже, сейчас нам придётся экстренно оперировать, – переглянулись мы с коллегой.
Пока пациента готовят к операции, я обдумываю, как лучше удалить тромб. Разрезать стенку желудочка опасно, можно повредить артерии и проводящую систему, вызвать инфаркт, не хочется таких серьёзных осложнений для молодого парня. Теоретически я смогу дотянуться до тромба, вскрыв аорту и пройдя зажимом через аортальный клапан, на остановленном сердце его створки прижаты к стенкам аорты, и я не должен их травмировать. Длинным инструментом через аорту можно постараться наложить несколько швов на место ранения межжелудочковой перегородки.
Тем временем пациент начинает предъявлять жалобы на мурашки и боль в правой ноге. В ходе дополнительного осмотра выясняется, что пульсация на стопе значительно снижена. Через несколько минут на месте появляется специалист по ультразвуку сосудов: датчик наложен на бедро, и на экране чётко просматривается препятствие, практически полностью перекрывающее кровоток в бедренной артерии. Я звоню на мобильный сосудистому хирургу: нужна срочная консультация.
Через десять минут становится понятно, что план операции меняется. Сначала необходимо спасти ногу, которая находится в острой ишемии (выяснилось, что онемение и тянущие боли в ноге появились практически сразу после ранения), и только вторым этапом удалять тромб из сердца.
– Значит, будем работать двумя бригадами, сосудистая на ноге, кардиохирургическая на груди, – говорю я анестезиологу, чтобы он мог правильно рассчитать время операции и необходимую дозировку препаратов.
Через полчаса всё готово и нас приглашают в операционную. Коллеги намываются и начинают работать, а мы с ассистентами любопытствуем из-за их спин: хочется посмотреть на тромб в сосуде, чтобы заранее представлять, с чем мы можем столкнуться в сердце.
– Какой же был изначально сердечный тромб, если оторвавшийся от него фрагмент смог полностью перекрыть бедренную артерию? – шёпотом спрашивает у меня ассистент.
– Большой, судя по всему. Мы сложим их вместе: фрагмент, который болтается в сердце, и тот, который улетел в ногу, и получим изначальный размер, – отвечаю я, наклонившись. Тем временем коллеги уже выделили бедренную артерию и взяли её на держалку.
– Вот место, где артерия перекрыта, – показывает пинцетом оперирующий хирург. – Мы готовы пережать бедренную артерию, засекайте время.
Теперь коллегам надо работать быстро, нога и так находится в ишемии, и полное пережатие артерии не пойдёт ей на пользу.
Вот хирург берёт скальпель, надсекает артерию, из которой начинает рождаться… металлический осколок.
– Это не тромб,
