не глядя, съела около двадцати и сразу же выпила почти всё, что принёс мужчина. Легче не стало; напротив, живот натянулся, и Тен-Тен начало нещадно тошнить.
— Пожалуй, завтрак стоит отменить, — пробормотал нянь.
Тен-Тен мотнула головой.
— Я выйду. Ты уже сообщил отцу?
— Я вызвал медиков, ваш лечащий врач будет с минуты на минуту.
Тен-Тен подняла брови и с удивлением посмотрела на усача. Медики это, конечно, хорошо. Но что насчёт полиции или типа того?
Нянь отводил взгляд и выглядел расстроенным и пристыженным. Тен-Тен нахмурилась, но почти сразу расслабила лицевые мышцы. Она здесь богатенькая дурочка, и не надо тут. То, что по каким-то причинам отцу Хлои Буржуа было всё равно, — если не сказать иначе, — на состояние дочери, вызывало недоумение и кучу вопросов.
Ну не могло быть в семье гражданской настолько больших проблем, чтобы родитель пытался отравить собственного ребёнка. Это же не дворец даймё, в конце концов.
Значит, дело в другом. Но в чём?
Чёрные таблетки делали своё чёрное дело: тошнота немного уменьшилась, голова прояснилась. При этом во рту было так сухо, что Тен-Тен едва могла разлепить губы.
Затребовав ещё графин воды, она села на диван и раздражённо поправила пижамные штаны.
С места в карьер, называется. Не успела она как следует обжиться в новом теле, как её попытались отправить на следующее перерождение. Да и сама Тен-Тен хороша: не поменяла постельное бельё, взяла чужую одежду, не послушала вопль интуиции об опасности рыжей Сабрины. А ведь девка была в её-не её спальне в одиночестве! Да тут сами боги велели сделать какую-то дрянь. Тен-Тен бы, к примеру, ситуацией воспользовалась; так чем рыжая хуже? Может быть, в этом мире у неё у единственной проснулся инстинкт убийцы, что так бережно взращивается у шиноби.
Она прошла в ванную и уставилась в зеркало над раковиной. Все признаки отравления: синяки под глазами, пожелтевшая кожа лица, распухшее горло. Ещё и кровь на губах, словно размазанная помада гейши. Красивый цвет.
Алый делал Хлою старше лет на десять.
Она умылась, старательно оттирая начавшую подсыхать кровь с лица. Заляпала пижаму светло-красными разводами, но не слишком из-за этого переживала: как и любой шиноби, Тен-Тен знала добрую сотню способов выведения крови из любой ткани. Иначе ниндзя работали бы чисто на портных.
Когда отражение в зеркале хоть немного перестало напоминать свежевыкопавшегося покойника, Тен-Тен вышла из ванной. Во рту было сухо, а живот раздувался из-за выпитой воды. Скоро она будет в туалет бегать, как Наруто за раменом.
На диване уже была подготовлена одежда. Обеспокоенный нянь стоял рядом, вертя в руках какую-то папку. Тен-Тен вопросительно взглянула на неё, но ничего не спросила — мужчина, как она и думала, догадался о её любопытстве сам.
Он тактично отвернулся, когда Тен-Тен стала переодеваться. На мгновение Такахаши замерла, кляня свою дурную голову на чём свет стоит. Вряд ли Хлоя переодевалась при ком-либо, кроме рыжей — они же подру-ужки. Но не при взрослом мужчине, в каких бы отношениях они ни состояли. Хлоя же была гражданской, у них пиетет к подобным вещам.
Чтобы не терять лицо, она просто продолжила переодеваться.
— Ваше расписание на ближайшую неделю готово, — сказал усач. — Как вы и просили, я освободил четверг для празднования дня рождения месье Агреста. Или теперь это излишне?
Тен-Тен с отвращением посмотрела на футболку, облепившую её тело. Опять узкая одежда, мрак.
— Нет, нормально, — сказала она. — То, что он на меня фыркнул, не значит, что я буду такой же плохой подругой. Он ещё пожалеет о своём поведении.
— Вы решили… что?
— Покажу ему, что такое настоящая дружба. Ему станет так стыдно, что он на коленях ко мне приползёт, вымаливая прощение! Увидит, какая я потрясающая, и обязательно влюбится. Мы ещё посмотрим, кто кого!
Усач покачал головой, пока Тен-Тен сражалась с максимально узкими джинсами. Ткань едва тянулась, и Такахаши хотелось взять ближайший нож, чтобы распороть штанины по бокам.
Ну вот за что ей это? И ведь ещё нужен минимум месяц… ну или побольше, чтобы переделать гардероб под себя. Это нельзя было сделать с ходу: во-первых, Тен-Тен слабо разбиралась в моде нового мира, а во-вторых ей было не с руки ещё больше привлекать к себе внимание. Слишком много вокруг Хлои было тайн и недоброжелателей.
— В остальном, — продолжал усач, — у вас запланировано несколько благотворительных встреч, одна фотосессия, обед с месье Буржуа и его инвесторами, к тому же…
— Просто отдай мне папку.
Усач осторожно повернулся, и Тен-Тен скрестила руки на груди — вполне неплохой, кстати, несмотря на очевидно юный возраст. Мужчина отдал Такахаши папку, и девушка кинула её на кофейный столик.
Это усача удивило.
— Вы не будете просматривать?
— После завтрака с отцом. Он уже наверняка меня ждёт.
— Но врач ещё не…
— Тебе что-то не ясно? Завтрак. С. Отцом.
— Конечно.
Он вышел из комнаты, и Тен-Тен направилась следом. Ей было немного неловко так помыкать взрослым мужчиной, но того требовала роль… Дабы успокоить не вовремя очнувшуюся совесть, она просто представила, что усач — её генин, что они на миссии, и что миссия эта включает подобное поведение.
Завтрак должен был состояться на два этажа ниже, в комнатах, принадлежащих Андрэ Буржуа. Тен-Тен обулась перед самым лифтом, — вполне приличные балетки она захватила из обувной, — и только тогда заметила, что усач и не думал снимать ботинки.
— Больше в мои комнаты обутым не входить, — сказала она, повелительно растягивая слова.
— Это правило распространяется только на меня?
— На всех.
— Я передам.
Что же, были в подобном повиновении и вполне ощутимые плюсы. К примеру, ей не требовалось объясняться за свои приказы и хотелки. Сказала — сделали. До неловкого приятно.
Из лифта они вышли в такой же бело-бежевый коридор, какой был в комнатах Хлои. Тен-Тен осматривалась по сторонам уголками глаз, ничем больше своей заинтересованности не проявляя. Было бы странно, если бы Хлоя начала вертеть головой в знакомой обстановке.
На стенах висели обезличенные пейзажи, цветы в вазонах стояли свежие, но абсолютно без запаха. На потолке не было люстр: лампы оказались изящно встроены в бетон или как там это делали. Всё вместе выглядело восхитительно, этого не отнять. Вот только жить в таком окружении было наверняка очень сложно.
Из безликого коридора они вышли в помещение, которое Тен-Тен в равной степени могла бы назвать и переговорной, и столовой. Стены были выкрашены в тёмно-бордовый цвет, примерно метр от пола их закрывали деревянные панели. Пол также оказался очень тёмным, но не из дерева. Больше было
