На пути в кухню снимаю перчатки, халат и косынку. Завариваю чай, ставлю чайник на поднос туда же блюдца с чашками и вазочку со сладостями. Отношу поднос в гостиную и опускаю на столик. Опускаюсь на колени перед низким столом, наливаю в чашку ароматный чай и подаю Давиду. Он наклоняется и принимает блюдце, как бы невзначай коснувшись пальцами моих пальцев.
− Следствие прошло хорошо, без осложнений? Я надеюсь, тебе не пришлось тратить на это много времени и нервничать.
− Нет, я не принимал в этом участие. Всё делал адвокат. Деньги были возвращены хозяину с извинениями, картину он передал с разочарованием. А вот этот мошенник, хотя он это отрицал, сказал, что ты сама его попросила продать картину.
− Что? Да как он смел, так лгать? — сжимаю кулаки.
− Ничего, свою долю он получил с лихвой. Возможно, он и правда не мошенник, но попал под влияние плохой женщины. И тебя обманул и себя.
− Это его начальница?
Давид кивает. Что ж, он сам виноват.
− Как дела с лавкой и в саду?
− Очень хорошо, я нашла помощницу, работа пошла быстрее. А реклама ещё помогает.
− Ну, слава богу. Я оплатил её на полгода вперёд.
У меня челюсть отпадает.
− Боже, зачем? Сколько я тебе должна?
− Нисколько, − отвечает он в своей невозмутимой манере. — Я буду счастлив, если ты ответишь на моё предложение.
− Но это не долг отдать.
− Я понимаю. Но я готов ждать, столько сколько придётся.
Боже, я в этом не сомневаюсь, что ты будешь ждать, а это значит, что однажды мне придётся уступить. Неужели, он настолько уверен, что у нас всё получится? Выйти замуж, это не в баню сходить. Мы свяжем себя браком, возможно, на всю жизнь, а значит, общая крыша над головой, одна постель на двоих, рождение детей и так далее.
Сглатываю ком в горле и внимательно смотрю на Давида. Разве этот мужчина способен сделать меня счастливой женщиной?
− Я должна подумать. Взвесить всё за и против. Я плохо тебя знаю… понимаешь. Я вот думала, что у меня с бывшим мужем всё получится, верила ему, любила, доверяла, а он воспользовался мной, обманул. Что я теперь могу думать? — поднимаюсь и отхожу к картине.
− Я не собираюсь пользоваться тобой и предавать. Мне, как и тебе хочется долго и счастливо. Я не скрываю свои чувства, Майя. Ты мне безумно нравишься, − встаёт за моей спиной. Гибкие, сильные пальцы накрывают плечи и крепко сжимают. — Я буду ждать, Майя, − горячие губы обжигают кожу на шее. Он отпускает меня и уходит. Перевожу дыхание и моргаю. Место, куда он меня поцеловал, до сих пор жжёт.
Выбегаю на крыльцо и наблюдаю, как он выходит за дверь ворот. И как долго будет ждать? Хватит ли у него терпения? Но разве такие мужчины меняют свои желания или отказываются от хотелок? Но это − не желание, а цель.
* * *
Спустя два дня, принимаю приглашение Давида, провести с ним выходной. Теперь у меня и правда, появилось больше времени, благодаря помощи Лидии. Я теперь не так устаю, остаётся время на себя.
Вчера вечером, я отвезла больше цветов в лавку, проделала огромную работу в оранжерее и всё ради того, чтобы освободить сегодняшний выходной.
Стук двери где-то снизу, привлекает моё внимание. Кто-то пришёл? Смотрю на телефон. Звонка от Давида не было.
− Майя, − кричит мужчина. Вздрагиваю от страха. Этот голос. Константин. Что он тут делает? Вошёл без разрешения. Что ему нужно? Захотелось украсть картину второй раз?
Выхожу к лестнице. Он стоит внизу, испепеляя меня глазами.
− Кто тебе разрешил вламываться в мой дом?
− Спустись сюда, нам надо поговорить, − произносит стальным голосом.
− Ох, ну ты и мерзавец. После того, что сделал, ещё смеешь заявляться ко мне, − спускаюсь по лестнице и смело смотрю в его бесстыжие глаза. — Обманул меня, изменил, о чём нам ещё можно разговаривать. Денег больших тебе захотелось. Вот и иди к начальнице, пусть она даёт тебе то, чего не хватало.
− Я не ради тебя пришёл, дура. А сказать, что я не собираюсь выплачивать тебе никакую моральную компенсацию. Ты сама виновата. Ничего бы не случилось…
− Да как ты смеешь, − взвизгиваю, дрожа от злости. — Как ты смеешь меня в чём-то обвинять. Ублюдок. Ты продал мою картину, а мне сунул подделку. Да тебя в тюрьму нужно посадить за подобные махинации. Будешь платить, ясно. За свои поступки нужно отвечать. Я не приму никаких извинений и не прощу тебя никогда.
− Ничего ты не получишь. Всё, что я делал в твоём доме, вот моя плата.
− Что ты делал? Ты даже с уборкой мне не помогал, посуду никогда не мыл даже за собой. Что ты делал? Телек купил? Забирай его к чёрту. Один раз мне машину помыл, починил отлив, сделал домофон. Это ты называешь: «делал»? Окей, я тебе за это заплачу. Сколько стоит услуга мужа на час? Тысяча?
− Ты не ори, − переходит на крик. — Факт в том, что нет у меня денег. Из-за тебя я лишился работы, из-за суда и обвинения теперь никуда не могу выехать. Теперь за мной следят как за преступником…
− А ты и есть преступник, − выпаливаю и тут же получаю оплеуху, от силы удара в ушах зазвенело. Отступаю и прижимаю ладонь к щеке. Не веря своим глазам, с ненавистью и отвращением гляжу на Костю.
И этого человека я любила, раздвигала для него ноги, верила ему, и после всего, что он натворил, ещё поднял на меня руку? Мерзавец.
− Убирайся из моего дома, − толкаю его в грудь, он отшвыривает меня от себя, я не удерживаюсь на ногах и падаю. Подошедший со спины Кости мужчина, хватает за грудки и одним ударом в зубы отправляет его в глубокий обморок. Моргаю и перевожу взгляд с лежащего на полу Кости на Давида. Ничего себе. — Ты его, случайно, не убил?
− Этого ублюдка? Не думаю, − Давид помогает мне встать, − он тебя ударил?!
− Сама в шоке.
− Что ему нужно было?
− Сказал, что никакую компенсацию платить не будет.
Давид широким шагом подходит к Константину.
− Только не стоит его калечить, я не хочу проблем в будущем.
− Я лишь выведу его отсюда, − Давид хлопает Костю по щеке. Тот открывает
