Скоморохи на рынке
— Примерь-ка вот это. Это самый маленький размер, что у нас есть. Извини. Слишком редко к нам попадают настолько юные парни. Обувь тоже, наверное, будет болтаться, но это всё временно. Дальше в полисе уже подберут по ноге и одежду нормальную выдадут. Мы ведь так — временное пристанище. Вы у нас ненадолго.
Занимающаяся выдачей новой одежды некрасивая женщина со вздёрнутой верхней губой сунула мне в руки тряпичный свёрток. Это серый бесформенный балахон с мешковатыми штанами, верёвкой-подвязкой и грубым исподним. В тоже самое как раз обряжаются прошедшие передо мной мужики. Одёжа — паршивее некуда. И неказистая обувка туда же. Всё своё мы только что сдали перед помывкой и сюда уже вошли голышом. Даже как-то неловко, ведь всё-таки бабы на выдаче.
Отобрали, кстати, всё подчистую, как и было обещано. Обыск тщательный. Даже в рот заглядывали. Стопудово придётся Ло в своём говне ковыряться, чтобы сохранить кубик. А вот мечи, видно, так с кораблём дальше плавать и будут, пока их морской зверь не сдерёт. Если ещё не содрал. Да и Единый с ними. Тут, чую, совсем за другое переживать нужно.
Опять ничего не сказали нам толком. Приветствия, напутствия, общие слова про Учение Единого и Путь. Загнали в эти казённые палаты, а дальше что — молчат гады. Переодели в хламиды, куда-то ведут.
О, трапезная! Ну, хоть пожрём, наконец. С утра маковой росинки во рту не валялось. Каша с мясом, густая похлёбка, хлеб тёплый ещё. С едой всё путём здесь. Вот только поболтать с глазу на глаз с товарищами пока нет возможности. Постоянно присмотр повсюду. И сейчас меж столов туда-сюда ходят, поглядывают. Не, ну точно застенки, в каких Айк сидел. Поди, скоро и вовсе за решётку засунут. Как-то странно начинается Путь. Не того народ ждал.
После обеда — или это был уже ужин — нас отвели в большую комнату с решётками на окнах и с расставленными в несколько рядов двухярусными койками. Внутри, на боковой стене, двери в сразу два нужника. Там, помимо дыр в полу, рукомойники, а на каждой кровати полотенце лежит. Тут нас уже не стали разделять с бабами — все тридцать пять человек в одной горнице. Видимо, мы здесь, и действительно, ненадолго.
Едва успели разобрать койки — мне досталась верхняя, прямо над Лимом — как явился тот самый служитель, что встречал нас на пристани, в сопровождении стражников и пригласил часть из нас — в том числе меня с Сёпой — пройти с ним. Всего шесть человек получилось: Я, Сепан, рыжий Эф, промышлявший охотой по юности, а потом проверявший полвека троерост на городских воротах, наш кичливый барон — Фёдор Рысин и ещё пара вечно трущихся подле него мужиков, чьих имён я не знал.
Ежу ясно, что одарённых собрали. Сразу вспомнились слова храмовника про «расскажешь потом». И понятно, почему расскажешь, а не покажешь. Стоило нам по приезду сюда подойти к зданию, где мы сейчас обретаемся, как дар тут же пропал. Или место глухое, или душитель работает. Но склоняюсь я к первому. Обратил внимание, что казённый дом стоит аккурат за воображаемой линией, соединяющий крайние точки прохода меж гор. Наверное, всё это широкое ущелье глухое.
Но есть здесь дар или нет, а храмовникам всё равно надо выяснить, у кого из нас какие способности. Так и есть. Служитель привёл нас к какой-то двери, рассадил в коридоре на лавки, оставил с охраной и по одному зовёт внутрь. Вышедший первым Сепан и поведал, что там про дар спрашивают. Удивительно, но на всём Пороге, получается, нет никого, кто бы, как и я, мог смотреть через память способности. Вон, какой у меня редкий дар.
Вызвали самым последним. Внутри сразу трое храмовников. Один спрашивает, другой записывает, третий, который привёл, просто так сидит вроде. Про клинки рассказал. Покачали головами, поохали — ценный боевой дар, говорят. Аж какого-то там первого ранга, чтобы это не значило. Потом про умение видеть нити даров им поведал. Само собой, не уточняя, что могу в них заглядывать. Тут служители уже меньше радовались. Небоевой третьеранговый это. Мол, совсем не та ценность.
А вот по поводу своего третьего дара я крепко задумался, ещё когда сидел в коридоре. Говорить правду, или придумать чего? Своим новым товарищам я рассказал, но Лим с Сёпой про людей без отмера не знают, а эти порожники, наоборот, занимаются отловом источников. Как бы меня вместо полиса на лоскуте не отправили обратно в Предземье — детишек по ярмаркам щупать.
Но в итоге решил здесь не врать. Обязательно ведь всплывёт потом. Что потащат на службу к порожным тайникам ещё надвое, а накажут за брехню — это точно. Тут обманом лишь время тянуть. Сказал правду.
— Отмер с возрастом видишь? — зачем-то переспросил тот храмовник, что привёл нас сюда. — Это — дар интересный. Второй ранг уже. В какой норе взял? Поди, в жёлтой?
— В жёлтой, да. Первый дар мой.
— И как, принёс пользу? — вперил служитель в меня пристальный взгляд.
— Да какая тут польза? — пожал я плечами. — Знать, кто стар, а кто млад — любопытство лишь тешить. Я тогда очень сильно расстроился. Едва в Бездне не сдох, а наградой безделка ненужная.
— Думаешь? — ухмыльнулся храмовник. — Удивлю тебя, парень. Твой дар ценность имеет. Бывало, что вместо чисел в отмере ты видел светящийся шарик?
Начинается… Если проверка, сейчас я её пройду. Ло поможет.
— Ха! Вы не поверите, Отче. Только что видел. Ну, как только что? На корабле. С нами плыл один подозрительный больно. У него, и даров была куча, и как раз такой шарик в отмере. Тот, которого на пристани сразу забрали. Неужели, одержимый какой?
— Нет, не одержимый, — прищурился храмовник. — Но с отметкой Низверженного. Дар твой ценен не тем, что можно чужой возраст узнать, а именно тем, что теперь ты способен находить вот таких, без отмера. Повезло тебе, парень. Разбогатеешь теперь. Как раз у нас в Архе нет видящего. Слушай дальше внимательно.
Фух… Обратно в Предземье не плыть мне. Наплавался уже. Хотят в полис подсадить своего человека. Мне это подходит. Глядишь, оберегать как-то будут, даже если ни одного источника для них не найду. А я не найду. Не такая я кунь, чтобы людьми торговать. Вот придумали ведь — отметка Низверженного. Ладно ещё Патар с Сердоликом — те люди гнилые.
