овладевало беспокойство. Волнующие запахи шли от снаряжения. Скрипели ремни, бренчали кружки и струны, звенели возбужденные голоса. Флинт тенью ходил за Хозяином, изредка мягко хватая его зубами за штаны. Больше всего он боялся, что забудут взять его. Но его ни разу не забыли.
В походах ему приходилось нелегко. Там, где люди проходили двадцать километров, он отмерял все шестьдесят. Проваливался в глубоком снегу, выбиваясь из сил. В дождь чувство долга не позволяло ему укрыться в палатке. Даже если Хозяин пытался взять его под кров, через пять минут Флинт вылетал под дождь, и, конечно, вымокал до костей. А его густой мех высыхал нескоро. И частенько в майских походах, когда вода в котелке за ночь превращалась в лед, он жестоко мерз, не позволяя себе оставить пост.
Летом сильно досаждали комары. Они находили места, где шерсть была короткой — на животе, на морде, — и десятками впивались в тело. Флинт приспособился бороться с ними: ложился в мох или в мягкую траву, плотно прижимаясь животом, морда между передними лапами, которыми он изредка стряхивал особенно наглых насекомых.
Однажды в шлюпочном походе он попал в страшную грозу. Хуже всего было то, что он в это время был в шлюпке один. Буксир тянул вверх по течению полноводной реки две баржи. За концевой баржой шла на фалине шестерка с провизией и снаряжением на десять человек. Хозяин с самого начала перебрался на баржу, как требовали правила, а Флинт не захотел. Он считал, что шлюпку нельзя оставлять без охраны.
До полудня небо дышало зноем.
Потом засвежело, побежали черные тучи, по реке пошла короткая злая рябь.
Вдали уже глухо ворчало. С каждой минутой становилось все темнее, будто ночь пришла среди дня. И вот в сгущающейся тьме сверкнул грозовой разряд. Ливень включился сразу на всю мощность. Не было отдельных струй. Небо водой падало наземь. Пес заметался по шлюпке, спотыкаясь о шпангоуты и тюки. Мокрый мех облепил тело. Флинт сразу стал тоньше, будто осунулся. Ему было противно и страшно. Вокруг грохотало. Вспышки молний били по глазам, залитым водой. Шлюпка качалась и подпрыгивала. В этом зыбком, распадающемся на части мире, было очень неуютно.
На корме баржи, еле видимый за пеленой дождя, показался Хозяин.
От звуков его голоса пес опомнился и успокоился. Он даже сумел найти удобное место — расклинился между двумя спальными мешками, спрятав голову под загребную банку. Теперь струи не слепили и не стучали по черепу. Стало немного легче.
Шесть часов подряд, то стихая, то снова зверея, бушевала гроза. Хозяин не мог подтянуть шлюпку, чтобы перепрыгнуть на нее. Он только подбадривал Флинта и в порогах направлял шлюпку в обход препятствий, из последних сил подтягивая фалинь то к одному борту, то к другому. Часа через три после полуночи под стихающим дождем они отдали буксир и пошли на соединение с основной группой.
Флинт долго не мог забыть страшное чувство одиночества и беззащитности, овладевшее им под грозой. После этого он и к шлюпке относился неприязненно. Первое время он даже отказывался садиться в нее. Хозяину приходилось на руках заносить его в шлюпку. Спустя время он снова стал по команде занимать свое место, но делал это уже без прежней охоты, только из чувства долга, которое было у него сильно развито.
Много пеших, лыжных и шлюпочных походов прошел Флинт с Хозяином и его друзьями. Он видел низкое красное солнце над сверкающими белыми полями, вязкие туманы и крутые шторма. Ловил ноздрями запахи весенней земли, хвои и морских водорослей. Слышал пение лесных птиц и грохот прибоя. Иногда мерз, порой голодал. Вместе со всеми и не меньше всех. Что ж поделаешь, такова собачья жизнь даже при хорошем хозяине.
Флинт одного не мог понять: почему Хозяин постоянно живет в большом городе?
Хозяин был, по мнению Флинта, неглупым человеком, но здесь явно чего-то недопонимал. В деревне лучше пахло, свободней и проще жилось. В городе люди и собаки строго разделялись по породам. Нарушение касты приводило к большому скандалу. Флинт это однажды почувствовал на себе, начав крутить любовь с одной очаровательной овчаркой.
За городом, как правило, никто не интересовался твоей родословной. Смотрели, что ты можешь сам, а потом соответственно принимали тебя. Щенки от Флинта, все без родословной, но крепкие, сообразительные, преданные и отважные остались в сельской местности.
С годами пес стал менее подвижным. Седые волосы белыми полукружиями легли на черную полумаску у глаз. Зато еще больше вырос интеллект и интуиция. Флинт отлично разбирается в настроениях Хозяина. По неприметным изменениям дыхания, голоса, движений пес безошибочно узнает, кого Хозяин любит, а кого — не очень. И, если пришедший Хозяину не мил, его встречают без лишней вежливости.
Зато к настоящим друзьям Хозяина — самое теплое отношение. Что может быть в жизни важнее, чем настоящий друг?
Иногда приходит одна женщина. Флинт, встречая ее, улыбается и отчаянно крутит хвостом. В комнате он ложится к ее ногам, закрывая теплым мехом стройные лодыжки. На Хозяина смотрит с понимающей, дьявольски хитрой улыбкой.
Он отлично знает, что в этот момент Хозяин завидует ему.
Navis sapiens
Ах, как я бы бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Владимир Высоцкий
Мы штормуем четвертые сутки. Сейчас мы идем по волне. Умница «Ясный» сам встает на попутный ход и бежит по пятиметровым волнам так, что в помещениях шторм практически не ощущается. Его начинает водить и побалтывать только когда в дело вмешивается капитан, пытается подправить свободный бег судна. Этот капитан не может жить в гармонии с судном. Ему не дано. А жаль! Суда способны на такую трогательную взаимность, какой одарена далеко не каждая женщина.
Удачливые и невезучие, озорные и степенные, робкие и отчаянные — они умеют любить преданно и самозабвенно.
