такое, будто… будто не заслужила.
– И вот еще что! Адриана, я отбил у Максимуса ваши семь часов исправительных работ.
Я вскинула голову и, глубоко потрясенная, уставилась на улыбающегося зоопсихолога.
– Ага, – кивнул он, подтверждая, что мне не послышалось. – С завтрашнего дня работаете со мной. До небовзоров я вас, само собой, не допущу, там все же своя специфика. А вот с ядожалами и звездокрылами мы поработать успеем.
Ну, здравствуй, шок!
Я вцепилась в руку Власты, всерьез опасаясь, что не смогу сдержать порыв вскочить и пуститься в искрометный танец радости. Это же… это же… у меня слов нет, как это круто!
Боевая манжета на руке Коди призывно тренькнула, взывая к преподавателю с очередными новостями. Зоопсихолог пробежал глазами сообщение и спрыгнул с подоконника.
– Все, друзья, мне пора. Мясник опять устроил темную этому миру. Увидимся на лекции!
Мы дружно, перебивая друг друга, прощались с ним, слезно умоляя забегать еще. В наступившей суматохе и гвалте, кажется, никто не заметил черной вспышки портала, из которой вылетела записка. Я быстро схватила клочок бумаги и зажала в кулаке.
– Пойду помою! – воскликнула я, торопливо вскакивая с дивана и хватая чашку, из которой пил Коди.
Кристен тоже встал, загородив мне дорогу, положил руку на плечо и тихо уточнил:
– Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке, – соврала я, ощущая безосновательную тревогу, поднырнула под руку Арктанхау и поскорее выскочила из гостиной.
Добежала до туалета, оставила чашку в раковине и закрылась в кабинке. Дрожащими пальцами развернула записку и прочла две короткие фразы:
«Зайди ко мне.
Это срочно».
Вот и что опять стряслось?
* * *
– Фред! – прокричала я, врываясь в приемную ректора.
Серокожий полуорк в очередной раз продемонстрировал прямо-таки железобетонную нервную систему и поднял руку в останавливающем жесте.
– Конечно… Ну разумеется… Мы сделаем все, как скажете… – Спокойствием в его тоне можно было усыплять младенцев.
Я пригляделась и поняла, что секретарь брата общается с кем-то по крохотной серьге-наушнику. При этом руки его порхали над бумагами, сшивая документацию толстой иглой и шлепая на нее печати.
Мне бы сесть в кресло, расслабиться, чинно сложить руки на коленях и ждать, пока Фред освободится и позовет брата. Но предчувствие чего-то нехорошего, поселившееся в животе, гнало вперед и не отпускало.
Не в силах стоять на месте и уж тем более сидеть в кресле, я пересекла приемную и постучала в дверь ректора. Прислушалась. Разрешения войти мне не дали, но и других посторонних звуков я не услышала.
Успокоенная мыслью, что хотя бы в этот раз не ворвусь в разгар интима, я нажала дверную ручку и не без страха заглянула внутрь. Внутри обнаружилось много чего интересного. К примеру, грязные чашки со следами помады на ободке. И ладно бы одна: Юдау чай попить решила. Но оттенков было четыре, и только два из них красный и нежно-розовый, остальные – черные, как сам мрак в глазах моего брата.
Помимо чашек меня заинтересовал и стол ректора. Если быть точнее, то обоюдоострый топор, воткнутый аккурат в середину столешницы. Судя по символам на рукоятке, оружие задумывалось церемониальным, а вовсе не столокрушительным. Но неплохо послужило и на ниве вредительства.
На фоне чашек и топора чадящий ковер с огромной проплешиной по краю уже и не казался таким уж инородным объектом ректорского кабинета. Даже наоборот, филигранно дополнял общую картину побоища.
Я еще немного постояла в тщетной надежде, что доблестный братец на четвереньках выползет из-под стола, но увы и ах! Явления ректора народу не случилось.
Пришлось аккуратно закрывать двери и возвращаться за разъяснениями к Фреду.
– Уверяю, никто из нас не пытается завысить смету… – все тем же тоном вселенского спокойствия вещал полуорк. – Да… Конечно… Полностью уверен в вашей компетенции… Безусловно…
– Фред, миленький, – умоляюще прошептала я. – Где мой братец?
Секретарь развел руками, что в равной степени могло означать как «понятия не имею, где черти носят это начальство», так и «ничем не могу помочь его хладному трупу».
Прикусив от досады нижнюю губу, я обошла приемную, поймала осуждающий взгляд Фреда и приземлила пятую точку на стул. Руки сами собой потянулись к стопке работ, сложенных рядом. Бездумно пролистала пару страниц, зацепилась за карандашный рисунок звездокрыла и с куда большим интересом глянула на титульный лист. Кто это так бесподобно рисует?
Художником оказался… Глен!
И пусть рисовал приятель схематично, зато крайне реалистично. Не везде, правда, соблюдал пропорции, зато хватал движение, характер звездокрыла и переносил на бумагу.
Я полюбовалась на рисунок Кракена в момент, когда он, распахнув звездные крылья, бежал, чтобы обнять адептов. Улыбнулась при виде воровато оглядывающейся Бестии, стащившей с кухни дыню. Остановилась и замерла при виде печального завра, свернувшегося на голом полу.
Контраст между озорными, дружелюбными звездокрылами и этим одиноким завром бросался в глаза. Опустив взгляд ниже, я пробежалась по тексту:
«Мясник. 40 лет. Статус в стае – самопровозглашенный изгой. Состояние удовлетворительное».
Я еще раз посмотрела на картинку, разглядывая быстрые линии и смазанные штрихи.
Так, значит, вот ты какой, Мясник, о котором в последнее время все только и говорят. А ведь именно его я едва не погладила на первой ночной практике с Эрикой Магни…
– Адриана, – позвал Фред, снимая с уха переговорник и бросая в деревянный контейнер для мелочи. – Ректор сегодня не появится. Можешь не караулить.
Вот так здрасте!
– А где появится? Где караулить?
– Ну не знаю… У себя в комнате? – предположил секретарь, вынимая из прозрачного файла очередной отчет.
– Фред! – возликовала я, срываясь на бег, но притормозила и виновато глянула на занятого полуорка.
– Центральная башня, второй этаж. Допуск у тебя есть. Дверь найдешь. Там везде таблички.
Мысленно расцеловав серокожего полуорка в обе щеки, я рассыпалась в благодарностях и понеслась в центральную башню.
На этаже оказалось всего три комнаты. Первая принадлежала дорал-кай, вторая господину Клебо, третья вела в апартаменты ректора.
Рассудив, что раз допуск мне дали, то ждать должны, я решительно постучала, чтобы в следующий миг испуганно отпрянуть.
– Адриана? – не меньше моего растерялся Хет-Танаш.
Выглядел при этом демон странно. Щеку украшал тонкий порез от мочки уха до уголка губ, к пальцам левой руки был прижат пакет со льдом. На измятой и пыльной ткани штанины зияли кровавыми прорехами на бедре следы когтей.
Вот и кем должна быть та тварь, что достала самого живучего и изворотливого демона из всех, кто когда-либо рождался у правящего рода?
Хет-Танаш хрипло выдохнул, протянул руку и попытался коснуться моей щеки.
– У меня снова галлюцинации или это и правда ты,
