Я подёргал раму. Так и есть — к ней толстой верёвкой было привязано что-то тяжёлое. Перебрав верёвку в руках, я наткнулся на большую ржавую железяку.
Развязать под водой намокшие узлы было просто невозможно. Я вынырнул, чтобы набрать воздуха, и уцепился за край валуна.
— Ну, что? — надо мной свешивались головы Ваньки и Фантика.
— Сейчас… — ответил я. — Ванька, у тебя твой перочинный нож при себе?
— Как всегда!
— Давай сюда!
Забрав у Ваньки его складной нож, я опять нырнул. Перерезать верёвку оказалось делом плёвым, и рама сразу начала всплывать сама, мне надо было лишь подталкивать её, чтобы она всплыла у самого валуна и Ваньке с Фантиком было удобно схватить её и вытащить. На одной из сторон я разглядел Ванькин обрывок лески, с крючком и донным грузилом.
Вынырнув, я постарался поставить раму вертикально, чтобы моему братцу и Фантику было легче её ухватить.
— Держите!
Они вытащили раму на валун, я выбрался следом — и мне сразу стало жутко холодно.
— Все! — сказал я. — Я бегу к костру и напяливаю свитер. Заберите мою одежду на берегу.
И помчался со всех ног — так быстро, что раза два чуть не навернулся на скользких валунах.
Гришка и Петя, сидевшие у костерка и следившие за тем, как запекается сом и как коптится другая рыба, широко открыли глаза, меня увидев.
— Ничего особенного! — я весело махнул им рукой. — Нырял за оборвавшейся леской. И мы такое вместе с леской из воды вытащили… сейчас увидите!
Я заплясал у костра, поближе к жарким углям, на ходу извлекая свитер из рюкзака и натягивая его на голое тело — свитер, связанный из шерсти Топы, был довольно кусачим, но, по холоду, покалывание жёстких волосков было даже приятным. А тут подоспели и Ванька с Фантиком, волоча раму и мою одежду.
— Ух ты! — Петя приподнялся. — Вот это и вправду штуковина!
Рама была размером приблизительно метр на полтора, не очень широкая, но вся покрытая красивой резьбой, венчал которую голубок в середине её верхней планки. Гришка тоже её оглядел — и, в отличие от Пети, особого восторга не выразил.
— Совсем недавно утопили. Вон, дерево не успело толком влагой пропитаться, и краска даже не думает шелушиться, — хмуро проворчал он. — Вид такой, как будто кинули в воду буквально несколько часов назад. И этот обрывок верёвки… Её, что, пришлось отрезать от какого-то груза?
— От огромной кривой железяки, — сообщил я.
Гришка ещё раз осмотрел раму и покачал головой.
— И что вы с ней собираетесь делать?
— Как что? — сказал Ванька. — Заберём с собой!
Гришка совсем помрачнел.
— На вашем месте, я бы не стал этого делать.
— Почему? — буквально в один голос спросили мы.
— Потому что тут дело нечисто, — ответил Гришка. — Уж вы мне поверьте, я-то знаю. Тут не обошлось без криминала, точно вам говорю. Знаете, что это за рама?
— От чего-то старинного? — предположил я.
— Не просто от старинного. В такие рамы в деревнях оправляли наборы семейных икон. Ну, когда хотели, чтобы иконы были все вместе. Вон, видите, и голубок наверху — символ Святого Духа. Все точно… Выходит, кто-то вынул из этой рамы иконы, чтобы сложить их стопочкой и убрать — ну, скажем, в рюкзачок. Чтобы перевозить было удобней, понимаете? А если б он заимел эти иконы честным путём, то на кой ляд ему прятать раму от них? Тщательно топить, привязывая груз, после того, как иконы из неё вынуты? А? Выходит, эта рама является уликой — она очень узнаваемая, и вора опознать по ней проще простого! Теперь представьте, что владелец икон вдруг увидит у вас эту раму? Ну, скажем, мы пересечемся с ним, когда будем плыть назад, а он будет ехать на катерке в милицию или из милиции? Что он подумает? А?
— Да неужели он вообразит, будто мы попёрли его иконы! — возмутился Ванька.
— Допустим, на вас он грешить не будет, а вот на меня очень даже может, учитывая моё прошлое, — покачал головой Гришка. — Подумайте только! Плывёт Гришка-вор и везёт на своей лодке украденную раму, из которой уже вынуты украденные иконы! Да милиция возьмётся за меня так, что я вовек не отмоюсь!
— Но ведь мы засвидетельствуем, что ты тут ни при чём, что мы эту раму выловили в речке! — указал я.
— Так милиция вас и послушает! Решит, что вы меня покрываете, по дружбе. Милиции нужен подозреваемый — и вот он, как на блюдечке, да ещё какой!
— Ну, это ты хватил… — я с сомнением покачал головой.
— Все правильно, — заметил Петя. — Пуганая ворона и куста боится. А Гришке, точно, нельзя связываться ни с чем таким, что может оказаться краденым. На него ни малейшей тени падать не должно.
— Так что нам делать? — растерянно вопросила Фантик.
— Я бы на вашем месте избавился от этой рамы, — ответил Гришка. — Хоть вон в те глухие кусты её зашвырнул! Охота вам связываться с уголовным делом?
— Но если совершено преступление, то мы должны его раскрыть! — бухнул я.
— Раскрывайте, — пожал плечами Гришка. — Но без меня.
— Интересно, сколько такая рама может стоить? — задумчиво осведомился Петя, созерцая нашу находку.
— Трудно сказать, — Гришка придирчиво осмотрел раму. — Она не очень старая. Дореволюционная, факт, но, вообще-то, конец девятнадцатого или начало двадцатого века. Сделана с толком, и из хорошего дерева. В Москве, возможно, и на тысячу рублей потянула бы. А в наших краях больше двухсот за неё не выручишь.
— И все равно… — у Пети даже дыхалку перехватило. — Двести рублей — это же пенсия моей матери, и она месяц на неё умудряется прожить, со своим-то огородом! Это ж сколько должны стоить сами иконы, чтобы ради них двести рублей выбрасывать! А то и тысячу, как ты говоришь! Ведь опытные воры не прогадали бы — может, до Москвы и не доехали бы, но меньше, чем за пятьсот эту раму всё равно не продали бы! Так?
— Все так, — кивнул Гришка. — Но иконы и должны были быть намного ценнее той рамы, в которую были собраны. Ведь рама делалась под уже имеющийся запас икон. А у нас есть семьи, где первые иконы покупались чуть не в семнадцатом веке и переходили из поколение в поколение. Словом, да, куш она сорвали огромадный, раз такой рамой решили пожертвовать, чтобы замести следы. Поэтому тем более от рамы нужно избавиться! Чем крупнее кража — тем круче можно влипнуть, если тебя хоть тонюсенькая ниточка будет с ней связывать.
Стоило признать, что Гришка говорил очень разумно и многие его доводы крыть было нечем. Но нам всё равно было жалко раму.
— Послушайте! — вмешалась Фантик, до этого напряжённо думавшая, наморщив лоб. — Но ведь если рама чья-то, надо её вернуть!
— Раму без икон? — иронически хмыкнул Ванька. — На кой она нужна?
— Рама все равно красивая, и что-то стоит, — возразила Фантик. — Они будут рады хоть её получить назад.
