конце концов на свободу он вышел. Вернее, выплыл.
В полной мере узником себя Денис не считал, как и люди, приютившие его. Но ведь наверняка могли предположить, что тайник свой он обследует.
Да, не сходится. Ну и черт с ним, отложим эти бесполезные раздумья на потом. А пока займемся испанским, пока свеча не догорела…
Охранник, похоже, не успокоился и в течение ночи Денис пару раз видел за стеклом узкую полоску света, появлявшуюся, когда фалангист приоткрывал дверь и прислушивался к темноте, царившей в зале. В такие моменты военлет старался даже не дышать.
К утру свеча почти догорела, а голова пилота была забита новыми словами и фразами языка, который он постепенно начинал понимать.
День прошел в относительном спокойствии. Правда, заявились фалангисты и вновь учинили обыск всего дома. Видимо, охранник доложил о подозрительном ночном шуме. Но, как и в прошлый раз, фашистам ничего найти не удалось. О том, что существует тайная комната за зеркалом, они, в основном деревенские парни, догадаться не могли. Чуткого фалангиста похвалили за бдительность, отругали за пустые хлопоты. С тем и удалились, оставив теперь на посту двух стражей. Один по-прежнему караулил входную дверь, а второй прогуливался вокруг дома и иногда осматривал некоторые комнаты на первом этаже.
Это создало некоторые трудности. Во-первых, Денису хотелось есть так, что в животе началось некоторое бурчание. А во-вторых, пора было выносить ночной горшок. Он и сам мог бы это сделать, улучив момент, когда стражника не было на той стороне дома, куда выходил тайный вход. Но сделав это, он невольно показал бы Ольге, что знает о секрете виллы. Этого делать ему совсем не хотелось и приходилось терпеть запах, распространяемый ночной вазой. «Ничего, — утешал он себя. — Бывали ситуации и похуже. В землянках на фронте и не такой дух стоит». Но смущало то, что «аромат» почует и Ольга, когда наконец придет навестить его.
Девушка появилась где-то после обеда. Нырнув за зеркало, она сморщила носик, но ничего не сказала по этому поводу.
— Сейчас оба фалангиста на кухне. Их кухарка наша кормит. Давай горшок, я быстро!
И действительно, обернулась за одну минуту.
— Вот теперь и поговорить можно. Папенька им там вина выставил несколько бутылок, так что время есть.
Денис скривился.
— Вино — фашистам?
— А что ты хочешь? — возмутилась Ольга. — Надо же как-то их отвлекать, пока я у тебя! Держи, я и тебе поесть принесла. Только без вина. Доктор запретил тебе спиртное на время.
— Обойдусь, — сказал Денис, разворачивая салфетку, в которую были упакованы и завтрак, и обед, и, надо полагать, ужин. Имелась даже чашка холодного томатного супа.
— Это гаспачо, — сообщила Ольга. — Его так и едят холодным, не крути носом. Особенно вкусно в жару. А у тебя здесь явно не холодно. Так что ешь, а я тебе пока новости расскажу.
Она убрала огарок и поставила новую свечу, рядом положила еще несколько. Пояснила:
— Это на случай, если я ночью прийти не смогу. Чертовы фалангисты так и шныряют! Ты ведь уже видел: теперь второго оставили. Объедают нас, паразиты! Один спать будет, а второй службу нести. Потом поменяются. Ну, ничего, мы их как-нибудь обдурим!
Денис оторвался от тарелки:
— Что на фронтах делается?
— Ничего не могу сказать. Радио врет, как обычно. Газета одна только приходит, но и там вранье. Только не начинай, пожалуйста, опять ныть: к своим хочу! Еще пару дней — и будем собираться…
— Я и не ною! Да ведь действительно, хватит отлеживаться. Я в полном порядке!
— Доктору виднее. Жалко, что сюда его нельзя пригласить. Но я что-нибудь придумаю!
— Уж придумай, будь так добра, — проворчал Денис, принимаясь за короткие колбаски, нашпигованные чесноком. Вкусно было необычайно.
— Хорошая у вас кухарка, — похвалил он.
— Хорошая, — согласилась Ольга. — Но Франко поддерживает! То и дело твердит: «Когда уже настоящая власть придет?»
— Смотри, как бы она вас не отравила! — попытался пошутить Денис.
— Это вряд ли, — улыбнулась девушка. — Она первая свои блюда пробует. Так, все доел? Давай посуду, и я побежала, пока эти вино не допили! Ночью все-таки постараюсь прийти. Надо же проверить уроки! Ты хоть учишься здесь? Не лодырничаешь?
— Как можно! Я теперь знаю, что язык очень может пригодиться.
— Вот! — кивнула Ольга и скрылась за зеркалом.
Денис проводил ее взглядом. Красавица ведь! А связалась с таким обормотом, как он. Ну, соотечественник, это понятно. Но ведь тут не только это, он чувствовал. Да и сам того-этого…
Тут он смутился, и чтобы в голову не лезли дурацкие мысли, раскрыл тетрадку с новыми заданиями.
Остаток дня он зубрил испанский, отжимался от пола, «крутил велосипед». Что еще делать в его положении, как не готовиться к будущим трудностям? В полку его, наверное, уже и забыли. Помянули, как водится, и — опять полеты, схватки с врагами. Жизнь не стоит на месте.
Зато какой будет сюрприз, когда он явится в расположение! Шею за потерянную машину, конечно, намылят. Ну что же, виноват, не отрицает. Но готов в небо хоть сейчас! И докажет всем, что летать и сбивать не разучился за время своего вынужденного отсутствия. Все образуется. Лишь бы до своих добраться…
Двое новых фалангистов помоложе предыдущего. В форме, подтянуты, так и стреляют глазами по сторонам. Как бы не заподозрили чего. Уложить-то он их уложит, недаром чемпионом полка по боксу был. Но очень не хочется подставлять хозяев. А если и стрельба начнется… Надо быть очень осторожным.
ГЛАВА 7
В тайный ход он больше не ходил. Нечего там делать. Еще наткнешься на настоящего хозяина. Оружие-то ладно, а за золото и убить могут. Помнится, там его многовато было. Кто их знает, этих испанцев. Впрочем, во всей человеческой истории за золото люди друг дружку только так шлепали. Вот и сделаем вид, что ничего не знаем и ничего не видели.
Но мысли его все время возвращались к ящикам на втором этаже. Насколько он помнил, в ходу здесь в основном бумажные деньги и мелкие разменные монеты. Но монеты были уж точно не золотыми.
А реалы, которые показывал летчик, выпускались аж в прошлом веке! И достались ему в наследство от бабушки. Так что это по всем признакам всамделишный клад! Кто-то откопал и спрятал сюда. Но если клад пролежал в земле много лет, бумага, в которую были завернуты золотые кругляши, должна была обветшать, да и сами монеты — потускнеть. А тут — новенькое все, словно из-под пресса. Или как там их штампуют.
