ли, и тут же попытался направить на меня эту странную штукенцию.
Полагаю, именно с помощью этой вот, пугающей меня своею непонятностью хреновиной — данные лесные жители и смогли себе позволить спеленать «его блаародие», которое по-любому ведь не могло быть по зубам эдаким вот голодранцам, если судить по их гардеробу, ну а в последствии и насладиться непомерными достоинствами его супруги.
Однако я мыслю всё так же четко и быстро, поэтому на очередном шаге носком ботинка отправляю ком земли в Сиплого. И, о чудо, грязь попадает прямо ему в лицо. А значит:
Бах.
Хватающий сейчас ртом воздух урод всё-таки успел догадаться о причинах моего поступка и даже потянулся рукой куда-то под рубаху, видимо, чтобы активировать магическую защиту от дистанционного оружия.
Хм(озадаченно), а я и не знал, что ее нужно «включать». И с этим стоит разобраться. Но позже!
Вот только, не смотря на все попытки разбойника защитится, моя крупная и по виду свинцовая пуля, выпущенная всего-то с пары шагов, исправно попала прямо в центр груди Сиплому. Куда, к слову, я и целился. Ну, по мере возможностей моей убогой стрелялки.
Этот более не боец, но впереди еще пятеро опасных субчиков, а где-то в полусотне шагов левее, судя по миникарте, и шестой засел. А следовательно, как только преодолел еще не до конца развеявшееся облако специфически пахнущего дыма, я, не задерживаясь на месте, втыкаю Коготь, как для простоты теперь буду звать клинок из трости, прямо в сердце всё еще хрипящему и содрогающемуся на земле Сиплому. Ну и со страшной рожей следом двигаюсь к охреневшим прочим разбойникам, по-прежнему у костра. Ребятки, похоже, натурально обделались.
А то! Мастер эпичного появления Костя Салин вам еще покажет, ушлепки!
Разряженный пистоль — отброшен, странный артефакт — подхвачен.
Не знаю, чё оно такое, но раз отсипевшийся хотел из этого вот пальнуть в меня, то значит — штука стоящая. Только, ёлки пали, как и где тут жать?
С виду-то — данный предмет представлял из себя довольно крупный кристалл словно бы горного хрусталя, ну или кварца, если угодно. Пусть и слегка желтоватый да мутноватый, но всё же очень похож. Помещен он был в, кажется, серебряное ложе сложной конструкции с явно приспособленным для удержания подобием рукояти, но для одной руки всё ж тяжеловат. Вот только никаких подвижных механических элементов на сем агрегате не имелось! Ни «взвода» и «спуска».
Но нет времени на освоение конструкции и постижение принципов действия, поэтому ору со зверской рожей:
— Упали на землю, ска! Мордой в траву, на! Кто шелохнется — того буду резать по частям и развешивать по веткам, тля!
Надо же, хм(с усмешкой), как придумаю чё-нить? Тоже мне тут, потрошитель нашелся, понимашь.
Однако явно подпустившие в портки «орлики» — все как один резво попадали наземь. А спустя несколько мгновени и лишились жизни. Мда.
Да, я тупо их заколол. Лежачих и безоружных. В спину. Согласен, уродский поступок.
Но, как позже я рассудил, тогдашнее мое состояние продиктовало мне такой ход, как наиболее оптимальный. Молодое же и закаленное тело помогло всё проделать быстро и без эксцессов.
Я хоть и не кисейная барышня, и лишать жизней мне приходилось неоднократно, ну еще бы, НУРСами-то да по колонне, но вот так вот походя, даже не поморщившись и, пожалуй, без особой на то нужды, а лишь для гарантии — никогда. Да, я просто перестраховался, ввиду их численного превосходства и моей неопытности с холодняком, поэтому, пока ошеломленные душегубы не успели осмыслить всё происходящее и решиться на действия, мой холодный и рациональный в тот момент рассудок избрал именно такое решение. И данная тенденция меня не радует, откровенно говоря.
Сначала — Шрам, который хоть и урод недостойный жить, раз за обидные слова готов зарезать человека, но всё же был спровоцирован мною буквально на пустом месте и без особой на то необходимости. Что стоило упертому Косте Салину отступить? Нет же, опять я полез на рожон. Теперь вот — и эти, уже сдавшиеся ведь бандосы, пусть и, бесспорно, не менее чем Шрам задержавшиеся на этом свете, но всё же гадко заколотые неприемлющим подобного, ибо иначе воспитанным мною.
Из-за Системы, бодро оценивающей каждую смерть «помеченных» вдохновляющим «пилиньканьем» и очками опыта, а также, по-видимому, по причине ее воздействия на меня в такие моменты: становиться бесчувственным уродом, ненормальным, который ничего не ощущает забирая чужую жизнь — мне не по душе.
Хотя... насчет «ничего не почувствовал» — не совсем верно. Когда я бил Когтем новичка, который Корж, то словно лед сковал мне руку, от сердца будто бы отняли кусок, а в животе всё застыло. Мерзкое, в общем, ощущение и, судя по всему, как раз связанное с тем, что и питает клинок с жилой в момент пронзания им защиты. Я словно чем-то расплатился за преодоление магического щита, и такое было мне совсем не по нраву. Однако эти ощущения совсем не то же, о чем я говорил ранее. Это всего лишь физический дискомфорт, а не моральные терзания, отсутствие которых лишает нас человечности.
Но довольно самокопаний и рассуждений. Нужно захватить и допросить последнего, который затих где-то на дереве у дороги, если судить по отметке на миникарте.
Повернувшись к нему лицом, ну точнее к отметке, я неспешной походкой направился в ту сторону, а когда был уж в нескольких шагах, то направил туда трофейный и все такой же непонятный артефакт, после чего сказал:
— Быстро сюда, тихоня, иначе будешь умирать долго и больно. А если ответишь на вопросы — отпущу. Повторять не буду!
Да у меня прям актерский талант.
Глава 4
ГЛАВА 4
Роскошный кабинет одного из вельмож.
Высокая, статная, красивая женщина с темно синими волосами, непринужденно держа идеальную осанку, монументально восседала за огромным полированным столом из драгоценных пород темно-красного дерева в своем рабочем кабинете, стены которого были обшиты панелями из не менее дорогой древесины. Ее невероятной глубины и изумительной выразительности глаза насыщенно синего цвета с некоторой озабоченностью и даже строгостью, что выражалось положением идеальной формы бровей и небольшой складочкой между ними, взирали на лист дорогой ароматной бумаги, который еще недавно был сложен и запечатан в плотный конверт фельдъегерской службы, а теперь тщательно изучен и в данный момент подвергался осмыслению.
Наконец, изящно поправив неосознанным и очень органичным жестом выбившийся из строгой прически локон блестящих волос, женщина протянула руку к колокольчику и позвонила. Спустя непродолжительное
