Зону. Гончар тоже потянулся за арбалетом, но кроме темнеющих на фоне серого вечернего неба елей ничего не заметил. Увидел, лишь когда она вышла на открытое пространство. Голубой лабораторный халат свисал грязной рваниной, давно не мытые волосы образовали на голове колтун, но в неярком, теплом свете костра лицо казалось почти живым, а в фигуре еще сохранилось что-то женское. На одной ноге не хватало туфли, и, хоть мутанты не были чувствительны к холоду – они вообще ничего не чувствуют, – почему-то ее становилось жаль.
Приближаться гостья не стала, остановилась поодаль напротив Олега. Нижняя челюсть отвисла, открывая рот, оттуда вырвались хриплые булькающие звуки.
– М-м-м…
Она дернула головой и попробовала еще раз.
– Тебе не кажется, что она хочет нам что-то сказать? – едва разжимая губы, спросил Гончар.
– Да ну, мутанты не умеют говорить, – так же тихо пробормотал Косорылый.
– Те-бе, – с трудом, по слогам проблеяла она, вытягивая вперед руки с зажатым в них предметом.
Постояла, шатаясь, потом тяжело наклонилась и бережно положила на снег то, что держала в руках. Распрямилась, насколько могла, вытянула руку, показывая на Олега, потом рука безвольно упала, голова зомби затряслась, и гостья скрылась за деревом.
– Что-то они зачастили, – откладывая арбалет, произнес Гончар. – Раньше никогда так далеко от центра не заходили.
Толик с интересом посмотрел на Олега, ожидая продолжения.
– Днем такой же доходяга к останцам приходил. Тоже подарочек принес, только я брать не стал, побрезговал. Посмотрим?
– Смотри. Она же тебе гостинец несла, – произнес Толик, но к оставленному на снегу предмету подошел вместе с Олегом.
Гончар обтер о снег оставленный подарок. На артефакт вроде не похоже, но ведь и не природа постаралась. А ведь… В голову вдруг пришла шальная мысль: если бы он увидел этот предмет не в руках мертвяка, а в витрине музея современного искусства, то решил бы, что скульптор-авангардист изобразил сидящую женщину. Этакая смесь чего-то восточного, буддистского, современного авангардизма и примитивного искусства.
– Тебе такое раньше встречалось? – спросил Олег.
Косорылый протянул руку к предмету, но быстро отдернул.
– Нет, – буркнул он.
Но по лицу было видно: соврал.
5
– Что б еще такое рассказать? – Косорылый задумчиво поскреб подбородок. – Есть в Зоне человек по кличке Черный Шаман. Хотя насчет человека – это я поторопился. Может, когда-то он и принадлежал к людскому роду-племени, да только сейчас у него под капюшоном ничего нет – пустое место, лишь глаза зыркают. И плащ шаманский развевается так, будто под ним пусто. Встретишь его – сразу дуй из Зоны, не жди, когда беда случится. На Большой земле говорят: если ворон в окно постучит, значит, жди неприятностей, а в Зоне жди неприятность, если увидишь Шамана. И лучше сразу назад повернуть, потому что удачи не будет. Думаешь, сталкеры понапрасну страхи наводят? Байки попусту травят? Ан нет. Гвоздь вот тоже не верил, когда утром отошел за дерево отлить и Шамана заприметил. А вечером ногу сломал. Его Лохматый на себе из Зоны пер. Думаешь, за Гвоздя переживал? Не тот Лохматый человек, чтобы за кого-то кроме себя переживать. Просто если бы он Гвоздя без помощи оставил, то путь в Зону ему был бы навсегда заказан. Навернулся бы сразу, как пришел: в «расколотку» влетел или на «сковородке» изжарился. И не как Гвоздь, а с концами. Ну а если Шаман вдруг с тобой заговорит, то тут совсем туши свет. Хотя бывало, что он помогал нашему брату. Карасю вон «звезду» подарил, когда тот с ним столкнулся. Хотя Карась и приврать мог.
– Очень интересно, – вежливо похвалил Косорылого Бучек. – Это уже центр Зоны или?..
– Или, – буркнул Гончар.
Его лихорадило, за ночь рана воспалилась, рука выглядела отечной. Утренний укол жаропонижающего облегчения почти не принес, хотя препарат был непростым. На редкость ядовитыми оказались коготки у фолклендской псины.
– Далеко еще?
– Не очень.
– Что у вас с рукой?
– Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс, – машинально ответил Олег.
– Только у него там не закрытый, а открытый перелом, – хихикнул Косорылый.
Бучек удивленно посмотрел на сталкера – «Бриллиантовую руку» он тоже не видел.
– Олег, почему вы всю дорогу молчите?
Интерполовец сегодня выглядел на редкость общительным. Он уже вытянул из Толика пару баек, впрочем, лишний раз упрашивать Косорылого не пришлось, и теперь ждал откровений от Гончара.
– Полгода назад ходил со мной в Зону профессор из Кембриджа, – нехотя начал рассказывать Олег, – известная личность, почти светило. Говорил ему: будьте внимательнее, Зона не прощает небрежности. А он пропустил все предостережения мимо ушей и влип в «гриву». Это такая аномалия, которая вытаскивает наружу всех внутренних демонов человека, переводит в сознательный слой всю черноту из подсознания, все, что человек хотел позабыть. Сутки после «гривы» не прожил – с ума сошел и руки на себя наложил, да не слишком удачно. Умирал долго. А потом выяснилось – убийцей наш профессор оказался, друга жизни лишил.
– Любопытно. И как же выглядит эта ваша «грива»?
– А вот она, в трех шагах на четыре часа.
Бучек растерянно застыл на месте. Даже дышать перестал. Его лошадиная физиономия резко вытянулась.
– Где? – выдохнул он.
Метрах в десяти справа действительно в воздухе без какой-либо поддержки висели золотистые нити.
Словак опасливо покосился на аномалию.
– Если бы я ее коснулся, то сошел бы с ума? – осторожно спросил он.
– Стопроцентно только в том случае, если у вас за душой имеется личное кладбище или порядком другого негатива, но убийцы из Зоны и без «гривы» живыми не выходят. Так что на вашем месте я бы хорошо подумал, прежде чем в Зону отправляться. Или вы в своем Интерполе только бумажки перебираете?
Бучек напрягся, но промолчал.
«Нет, не обманешь, – подумал Гончар, – хищник хищника завсегда учует. Есть и у тебя грех на душе, точно есть».
Тема убийств все-таки задела Бучека за живое. Первый вопрос не заставил себя ждать.
– А если, скажем, кто-то убил не просто так, а по долгу службы? Или в качестве самозащиты? Как в этих случаях?
Вопросы были риторическими – ответы на них знала только Зона, а она не делилась с людьми. Если еще можно было догадаться, почему Олега, убившего профессора, Зона отпустила, то совершенно непонятно, почему Косорылый разгуливал по Зоне живее всех живых. Олега, можно сказать, Зона сама к профессору направила, чтобы избавить от страданий, а у Толика два трупа в личном деле. И хорошо, если только два.
– Или во имя высокой цели? – не успокаивался Бучек. – Идеалов, веры?
– Осторожнее, в реку не свались, философ, – проворчал проводник. Он был прав –
