нежели я считал изначально. Их власть простиралась везде и всюду, в то время как Трон со своим якобы вездесущим контролем дотягивался не до всего. Оттого, например, в сибири самоорганизовался чуть ли не полностью автономный полюс силы, который худо-бедно удавалось держать в рамках разумного благодаря искусным политическим манипуляциям тайного совета, а на аристократия дальнего востока и юго-востока отчаянно пыталась выбить себе побольше преференций и, опять же, уменьшить контроль над собой со стороны Императора.
И если нынешний хозяин Трона вдруг решит скончаться от старости и болезней, удержать гегемонию в целости может оказаться задачкой крайне, крайне сложной.
Хорошо будет, если я к тому моменту раскроюсь как псион, которого будет бояться последняя собака в самой дальней подворотне, ибо тогда будет достаточно просто пальчиком погрозить. И плохо, если до этого по тем или иным причинам не дойдёт. Всё-таки гражданская война — это то, к чему даже я, со своим-то «человеколюбием», относился очень настороженно. Такое дерьмо нужно предотвращать, даже если для этого придётся проредить процентов так двадцать знати, как вышло с незадавшимся мятежом отца Ксении. Да, потери будут огромными, и в первую очередь удар обрушится на репутацию «необъятной и непоколебимой», но на другой чаше весов лежит подарок куда хуже.
Я мысленно хмыкнул, отстраняясь от пространных рассуждений и переходя к конкретике. Все эти межродовые хитросплетения воспринимались почти как интересная фантастика, художественная книжка, в которой автор частенько устраивает произвол имени себя. И именно под таким углом я лучше всего усваивал новую информацию, постепенно понимая, отчего Лина стала той ещё стервой, видящей во всех вокруг лицемеров и предателей. Она же не только телепат, но и дочь императора до кучи, а это — весь массив прелестей с подлизами, прихлебателями и выискивающими свою выгоду актёрами и актрисами.
— Цирк уродов, не иначе…
Машину подкинуло особенно сильно, а спустя секунду мы остановились на опушке сохранившегося в девственном виде леса, из чащи которого толчками разливалась будоражащая сердце Пси. Неясная природа и потенциальная опасность Разломов меня не слишком-то и пугали, так что я споро вышел из салона, почувствовав, как на мне в ту же секунду скрестились взгляды военных и некоторых учёных, подготавливающих всё необходимое для работы оборудование. Разлом был на диво перспективным, так что сюда, помимо команды подавления, были отправлены и псионы.
Мне определённо стоит поблагодарить Владимира, настоявшего на использовании типичного для псионов-боевиков на службе у тайного совета облачения. Высокотехнологичная броня, — не путать с экзоскелетами и прочей пакостью, — была укомплектована полноценной маской, защищающей органы дыхания, уши и глаза ото всего, что только могло им навредить. И эту самую маску я быстро натянул на морду лица, вознося хвалу инженерам, сумевшим вкорячить в неё работающий безо всякой электроники механизм искажения голоса. Пока маска цела, опознать меня «на слух» будет непросто, что сейчас было чертовски актуально.
Белёвская-младшая, та самая девушка, с которой мы в последний раз расстались отнюдь не лучшими друзьями, вместе с ещё двумя незнакомыми мне «полноценными» псионами-четвёрками выслушивала инструктаж от седого научного сотрудника, пытающегося донести до нерадивых слушателей всю важность точного следования плану. И каково же было лицо немолодого мужчины, когда он заметил сначала моего водителя, с кипой документов направляющегося прямиком к нему, а потом и спокойно осматривающегося меня…
— Позвольте, нас не информировали о дополнительных… участниках. — Возмутился учёный, оставив на время Белёвскую с сопровождением. Удивительно то, что мы тут пересеклись, ибо ни о чём подобном цесаревич меня не предупреждал. — Я надеюсь, вы не планируете вмешиваться в функционирование разлома? У меня есть все документы, подтверждающие неприемлемость стороннего вмешательства!
В ответ водитель продемонстрировал моментально растерявшему весь задор учёному бумагу, согласно которой я мог здесь делать чуть ли не что угодно. В разумных пределах, конечно же.
— Я могу поговорить с вашим… специалистом? — С каким-то отчаянием в голосе спросил глава этой миссии, покосившись в мою сторону. Водитель, в свою очередь, попросил подождать пару минут, направившись прямиком ко мне. — Поймите, под мою ответственность выделили крайне чувствительное оборудование, расходные компоненты для которого крайне дороги даже по нашим меркам…
— Я уточню, господин Воробьёв, но не могу ничего обещать…
Я решил, что и дальше изображать из себя дерево не стоит, и потому вклинился в идущую беседу самым что ни на есть наглым образом:
— Гектор, дальше я разберусь сам, спасибо. Можешь подождать в машине или где-то поблизости, как хочешь. — Водитель в ответ на это только кивнул, да зашагал к своему железному коню. — Господин Воробьёв, я полагаю?..
Учёный честно попытался выглядеть любезно и ничуть не раздражённо, но вышло у него плохо:
— Воробьёв Георгий, профессор и старший руководитель исследовательской группы номер три, если это вам о чём-то говорит. — Я кивнул, не став акцентировать внимание на опущенной череде цифр, следующих за озвученной тройкой. Исследовательских групп на всю страну было сильно больше нескольких тысяч, и по первой цифре можно было определить разве что отдел. Третий концентрировался на изучении воздействия сверхконцентрированной Пси, как было в данном конкретном случае. — Не сочтите за дерзость, но ваше прибытие стало для меня сюрпризом…
Мужчина не растекался мыслью по полотну, предпочитая говорить пусть вежливо, но прямо. Так я узнал, что в миссию были вложены действительно большие средства, а то что псионов тут всего шестеро, — трое дежурили на другом краю охраняемой зоны, — так то обусловлено нежелательностью применения кем-либо псионических сил. Белёвская сотоварищи тут находились исключительно на крайний случай, если, как нередко случалось с разломами такой мощи, на нашу сторону полезет что-то крайне опасное или многочисленное, с чем не смогут справиться четыре сотни хорошо вооружённых солдат с техникой и даже тройкой боевых вертолётов, готовых прибыть сюда по первому зову и в считанные минуты.
Моё появление действительно оказалось совсем некстати, ведь любое неучтённое воздействие могло привести к искажению данных, для получения которых тут всё и организовывалось.
— Меня не поставили об этом в известность, господин Воробьёв, но я вас уверяю: о прямом вмешательстве с моей стороны не будет идти и речи. Собственно, я и прибыл сюда с исключительно созерцательными целями. — В мыслях же я разочарованно вздохнул, приняв необходимость в этот раз ограничиться сенсорикой. Но даже из такой ситуации имелось несколько выходов, один из которых подходил мне как нельзя кстати. — Правда, созерцать я планировал реакции разлома на те или иные воздействия, но вы ведь сможете держать меня в курсе
