утаить, Поживанов по лицу, что ли, всё видел, хотя Андрей Николаевич всегда держал себя в руках, стараясь не выражать ни жестами, ни выражением лица своих эмоций и мыслей.
– Да нет, просто очень всё неожиданно, – отвечает Горохов. Он допивает кофе, тушит окурок в пепельнице. Он не хочет пока раскрывать своих планов никому, даже сослуживцам.
Уполномоченный встаёт:
– Поеду я, Сергей, устал что-то.
– Ну давай, – комиссар встаёт, протягивает ему руку. Но когда Горохов уже открывает дверь кабинета, он окликает его: – Андрей!
– Да, – Горохов останавливается.
– Как там, на юге?
Уполномоченный пару секунд думает, что сказать, а потом говорит:
– Семьдесят два градуса.
Поживанов понимающе кивает.
Горохов спустился на первый этаж неприметного на первый взгляд здания, в котором располагался Трибунал. Там, на первом этаже, занимал половину здания роскошный зал, место сбора уполномоченных, людей, приводивших в исполнение приговоры Чрезвычайной Комиссии. Шикарные кресла, столы с белоснежными скатертями, ковры, температура меньше двадцати пяти градусов, холодильники с дорогой едой, фруктами, лёд, напитки. Уполномоченных ценили. Руководство понимало, что люди, значительное время, проводившие в пустыне, в селениях-оазисах, должны хотя бы тут, у себя, ощущать комфорт. И вспоминать, что цивилизация ещё существует. На сей раз в зале никого из его коллег не было. Как всегда вежливая и улыбчивая Тамара заведующая комнатой отдыха, увидав его, встала и поспешила к нему.
– Андрей Николаевич, здравствуйте. С возвращением, – она не должна была задавать уполномоченным вопросы, поэтому сразу предлагала. – Будете обедать? У нас сегодня печёный с луком картофель и улитки в кактусовом соке.
Да, он чувствовал божественный запах деликатесного, привезённого с севера картофеля. Горохов снял фуражку, и с неё на дорогой ковёр полетела почти белая степная пыль. В этом роскошном зале он, в своём старом пыльнике, в выцветших галифе и запылённых сапогах, с этими своими обрезами и револьверами, смотрелся как инородное тело. Он взглянул на заведующую и сказал:
– Нет, Танечка, есть не буду, – сейчас его даже печёный картофель не мог остановить. – Помоюсь, переоденусь и домой. Устал, хочу выспаться.
– Вода в бассейне чистая, два дня назад меняли, – продолжала она. – У вас в шкафчике чистые полотенца. Могу принести вам текилы со льдом.
– Кофе, давай кофе, а то засыпаю, всё ночь на мотоцикле провёл, и мне ещё до Соликамска ехать.
***
Опреснители. Они начинаются километров за десять до Березников и тянутся, тянутся по берегу реки до самого Соликамска. И потом ещё дальше. Двум объединившимся городам, этакому мегаполису с тремястами тысячами людей, проживающих непосредственно в Городе, нужно много воды. Пусть даже и плохой воды с неудаляемым йодистым привкусом. Людям нужно мыться, а большинство ещё и пьёт эту воду, так как у большинства проживающих в этом агломерате нет денег, чтобы пить всё время артезианскую.
Когда едешь с юга, иногда, взглянув на город, можно поймать взглядом блики. Это светоотражающая краска. Большинство зданий выкрашены в белый цвет. И некоторая часть домов, та, что побогаче, выкрашена «серебрянкой»; она-то и бликует, придавая городу некоторый мистический ореол.
Это и есть его Город. Бесконечные ряды опреснителей у реки, между ними пристани и склады. Ветротурбины у богатых домов, солнечные панели. Сотни и сотни солнечных панелей повсюду. И так как пыль резко снижает их эффективность, то домохозяйки с длинными швабрами тут же сметают с них пыль, что летит на панели с оживлённой дороги, которая тянется вдоль реки.
Горохов переоделся, теперь он выглядит как стопроцентный горожанин. У него недешёвый электрический квадроцикл, в кабине которого урчит кондиционер. Вместо револьвера и обреза – элегантный и небольшой девятимиллиметровый «Макаров-2». Рядом с ним на соседнем сиденье лежит папка с чертежами буровой установки.
Теперь он возвращающийся из командировки инженер, один из ведущих инженеров компании «БОиН», которая сдаёт в аренду буровое и насосное оборудование и базируется в Соликамске.
Переехав небольшой мостик через заросший приток реки, он сворачивает на Красный Бульвар, один из лучших районов Соликамска. С юга и востока эти кварталы дорогих домов защищены возвышенностью, песка и пыли тут намного меньше, чем где бы то ни было. А красная пыльца с реки сюда залетает редко, до реки далеко, так что только сильный западный ветер может принести сюда эту мерзость.
Улицы здесь ежедневно чистят от пыли. Тут хорошо. Ровные дома, блещущие «серебрянкой», почти над каждым крутит свои «волны» ветротурбина. Горохов подъезжает к своему дому. Кнопкой открывает дверь гаража. Герметичная дверь, слегка чавкнув, ползёт вверх. Он заезжает внутрь. Останавливается. Выключает питание, сигнальные лампы гаснут, кондиционер замолкает. Дверь гаража закрывается и становится тихо.
Вот он и дома.
Интересно, кто-нибудь из домашних слышал, что он приехал? Наташа всё слышала. Она появляется в гараже в неизменных своих миниатюрных шортах и майке, под которой нет лифчика. Она идёт к нему и сама открывает дверь кабины.
– Ну, привет, – эта безусловно красивая женщина тянется к нему и целует его в губы, обнимает.
Эта тридцатипятилетняя женщина всё и всегда делает правильно. Почти всегда. Она до сих пор не понимает, что ходить по дому, в котором с нею проживают два мальчика-подростка тринадцати и девяти лет, в микроскопических шортах и майке, через которую видно соски, дело не очень правильное. Сам уполномоченный сказать ей об этом всё никак не соберётся.
– А чего ты не предупредил, что приезжаешь? Я бы ванну налила, приготовила что-нибудь, – от неё хорошо пахнет, как и всегда, она отлично выглядит. Эта женщина даже спросонок выглядит хорошо. Даже если пила полночи. Как будто спала и следила за тем, чтобы волосы лежали правильно и глаза от сна и выпитого не опухали.
Правда, Горохову этот её внешний вид обходился в копеечку. Наташа без устали тратила его деньги на самые новые витамины, процедуры, массажи и спортивные залы. В общем, она имела вид холёной горожанки из состоятельной семьи.
Он с удовольствием целует женщину и, оторвавшись, отвечает:
– Ванны не нужно, я помылся в гостинице, а поесть… Потом поедим в ресторане, посплю пару часов и пойдём есть.
– Хорошо, – сразу соглашается она и берёт его руку и прижимает её к своему лобку, зажимая его пальцы в промежности. И спрашивает спокойно, без всякого волнения: – Пойдёшь спать один? Или мне пойти с тобой?
При этом она абсолютно серьёзна, ни намёка на флирт. Но даже с этой своей серьёзностью она обворожительна. И знает, что делает.
Глава 7
Это было несколько лет назад. Чуть позже самого удачного его дела. Уже после того, как ему присвоили новое звание. На одном из званых ужинов, где
