назад.
— Я не могу приказать его убить.
— Можешь! — одновременно ревут они.
— Ты можешь сделать с ним все, что захочешь, Эйра. Он заслуживает отправиться на корм медведям, — доктор понижает голос, чтобы казаться более спокойным, но это наоборот, заставляет напрячься.
— Пусть вернется в свою палату, — не сдаюсь я. Это на «Терре» как капитан корабля я должна была взять на себя ответственность распоряжаться жизнями людей. Это меня тяготило. Не я жизнь давала, не мне ее отнимать. Ну а здесь я тем более судить не стану.
— Не разочаровывай меня, капитан Эйра, — Кай делает шаг вперед, протягивая руку, чтобы коснуться, но я уворачиваюсь. Теперь ясно, зачем ему избавляться от Тана. Захотел продолжения с поцелуями, а наличие мужа, пусть и такого никчемного, ему мешает.
— Я все сказала. Унесите его в палату. И меня оставьте. Я устала, — демонстративно разворачиваюсь и иду к своей кровати-капсуле. В затылке сверлит от острых взглядов моих спасителей.
В конце концов, моя упертость побеждает, и Тана выносят из палаты. Слышу, как что-то тяжелое мешком падает на пол, а после соседняя дверь хлопает особенно громко.
— Какие несдержанные! — улыбаюсь себе под нос. Неужели ревнуют? Или здесь что-то другое?
6. Опять убегаешь?
Остаток дня я провожу в компании зрелых женщин-медсестер, приставленных доктором Каем. На вопрос, почему он сам не приходит, они отвечают, что все данные передаются на его устройство и присутствие самого доктора не обязательно, а они здесь находятся для контроля выполнения рекомендаций.
Скучно не было ни минуты. Пока я рассматриваю их, сестры пытают меня бесконечными вопросами о том, как там в космосе, и отношение ко мне, как к чему-то опасному и таинственному быстро меняется. Поняв, что я такая же как они, женщины расслабляются, языки их развязываются, и настает моя очередь засыпать их вопросами.
Оказывается, что каждая из них имеет по четыре мужа, а рабов могут заводить лишь состоятельные женщины, ибо содержание такого количества мужчин стоит дорого. Разводов на Гее стараются всячески избегать, а, если все же мужчина не находит себе новую супругу в течение года, его утилизируют. Единственное спасение — доказать, что он может принести пользу обществу и уйти в племя отшельников. Рабы же не имеют никаких прав вообще. Они живут, пока могут доставить плотское удовольствие своей хозяйке, ну или пока тот способен выполнять черновую работу в имении. Раба можно подарить или продать другой женщине просто как вещь.
— А что же мужья? Чем они занимаются?
— Их главное дело служить своей жене. Ну и работать можно, если жена не против.
— А как же инстинкт охотника?
— Что? Какой инстинкт? — переглядываются они.
— Меня учили, что мужчина — добытчик, женщина — хранительница очага. Мужчина добывает мамонта, а женщина… — Напарываюсь на полное непонимание, будто я говорю какую-то ересь, и решаю, что лучше мне заткнуться.
— Зачем его добывать? — округляют глаза медсестры, — они, в долине живут.
Я хлопаю глазами, абсолютно шокированная услышанным. На Земле мамонты вымерли за много тысяч лет до того, как планета перестала быть пригодной к жизни. Мы даже везли образцы ДНК найденных в ледниках туш, чтобы попытаться воссоздать вымерших животных. А здесь они выжили? Или их давно воссоздали?
Ох, сколько же мне еще предстоит узнать о планете, которая считалась дублером Земли, но развивалась совершенно иначе!
— А люди? Здесь были местные жители до того, как «Гея» села на «Новую Землю».
— А как же! В музее есть останки рас, проживавших здесь. Но там ничего интересного. На спутниках их можно живьем увидеть.
— На каких спутниках?
— На Лунных, — скучающе отмахиваются от меня женщины. Для них это обыденные вещи, а для меня фантастика.
Пока перевариваю услышанное, медсестры принимаются обсуждать моих спасителей, и даже не замечают, как скатываются в сплетни.
— А доктор-то уже двадцатый раз отверг Гею, слышала?
— Ага. А после Мирт отказом добил.
— Говорят, она троих рабов в тот день уморила, такая злая была! — понижает голос женщина, будто так ее никто не услышит.
— Еще бы! Самцов таких грех к рукам не прибрать. Я бы и сама предложила им брак, только куда уж мне.
— Да… верно. Если сама Гея им не по душе…нам и пытаться не стоит.
— А что же они отказываются? По-моему, очень красивая женщина! — не выдерживаю я, и чувствую, как капельки ядовитой зависти разъедают меня изнутри. Геи не просто красивая женщина. Это непростительно шикарная женщина с потрясающей фигурой и копной медных волос. Ее кошачья походка даже меня равнодушной не оставила, что говорить о мужчинах. Кажется, женщине такой красоты можно простить даже отвратительный характер.
— А кто их знает, что у них на уме, — пожимает плечами медсестра.
— Может, тебя ждали! — шутит другая, а меня эти слова заставляют напрячься. Сердце колотится так, будто это может быть правдой.
А что, если, так и есть? Что, если они не приемлют строй, в котором вынуждены жить, а во мне видят женщину, которая не такая, как те, к которым они привыкли? Что, если они изучили историю и хотят жить так, как было принято раньше на Земле?
А может, их все устраивает, а я просто им понравилась. Как женщина! Хотя, как можно обращать внимание на кости, когда сама королева, такая аппетитная и роскошная, приглашает их в свою постель?
И Кай, и Мирт очень по-доброму ко мне отнеслись. Столько заботы и нежности я за всю свою жизнь не видела. Ну сорвался доктор, не удержался. Да и Мирта из душа едва выпроводили. Наверное, на мужчинах сказалось воздержание (с такими-то законами), а я сразу в штыки!
Меня не обижали, не делали больно, наоборот, поцелуй доктора мне не просто понравился! Он был божественен! А Мирт? Мирт так вовремя появился сегодня, и, если бы не он, мое тело уже бы готовили в последний путь. А еще он грамм принес! Тайком. Чтобы я всегда могла позвать его на помощь. Не просто так они все это делают! Но как понять, нравлюсь я им, или они просто хотят воспользоваться мной для каких-то своих целей?
Спустя несколько часов манипуляций над моим телом, медсестры прощаются, уверяя в том, что я выгляжу абсолютно здоровой и мы скорее всего больше не встретимся. Перед уходом просят оставить отпечаток мизинца на светящемся кулоне — своеобразного рода автограф, ибо я уже стала знаменитостью на Гее, и народ ждет, когда же меня явят миру.
Стоит медсестрам выйти, я ракетой мчу к креслу, запускаю руку в его глубокие складки и выуживаю грамм, оставленный
