когда-нибудь интересовался, что означает слово «недолго»? Скоро уже темнеть начнет!
— Не начнет. Я костюм выбирал. Старался подобрать подходящий случаю цвет.
Я еще раз оглядел кузена. На мой взгляд, все черные костюмы в его гардеробе были абсолютно одинаковыми. В том числе и тот, который сейчас красовался на Игоре. Он был… черным. Черного цвета и черного же оттенка. Возможно, даже с плавным переходом на лацканах из черного в черный.
Когда мы, наконец, вышли за порог, нас ожидал сюрприз. К воротам дома как раз подходил невысокий человечек.
— Граф Лазарев — это вы?
— Да, я. А что вам угодно? — удивился я. Кажется, я никого не жду.
Человечек радостно улыбнулся и сунул руку в карман. Оттуда появилась небольшой конверт.
— Я из ювелирной мастерской. Вы просили отнести вам, как только будет готово.
Ах да, точно. Я совсем про это забыл!
— Спасибо. — Я забрал конверт и сунул в руку человечку медную монету. Тот быстро убрал ее в карман, заулыбался ещё шире и мгновенно испарился.
Игорь заглянул мне через плечо.
— Что, письмо от какой-нибудь воздыхательницы?
— Как ты можешь так обо мне думать, я же семейный человек! — Я осторожно достал из конверта небольшой медальон. — Я решил последовать твоему примеру. Тоже заказал у мастера медальон с изображением самого дорогого, что у меня есть.
— Я бы на твоем месте этого не делал. Не знаю уж, какую из жен ты любишь больше, но вторая тебя убьет, если увидит.
— А с чего ты взял, что там нарисован кто-то из них? — лукаво спросил я.
Игорь присвистнул.
— Серьезно? Только не говори мне, что додумался заказать портрет княжны Мирославы. Тогда тебя прибьют не только жены, но еще и Император.
— Я заказал рисунок, который отражает самые сокровенные стремления моего сердца, — высокопарно ответил я. — Хочешь, сам посмотри.
— Вик, ну ты и придурок, — с чувством проговорил Игорь, открывая медальон. — Хотя чего еще можно было от тебя ожидать?
— Ну зато ни одной жене не обидно. — Я пожал плечами.
— Думаю, они не обрадуются, узнав, что сильнее всего твое сердце стремится к сундуку с золотом.
— Я просто очень хозяйственный. — Я захлопнул крышку и повесил медальон на шею, спрятав его за воротник. — Муж, любящий деньги — радость в семье!
В коляску Игоря пришлось буквально запихивать. Кузен вдруг вспомнил, что у него остались очень срочные дела дома: ненаписанные письма, несделанные звонки, архиважные трактаты по некромантии, которые нужно дочитать именно сейчас. Думаю, если бы в этом мире существовал утюг, сейчас бы оказалось, что Игорь его не выключил. Но я был непреклонен. Эта ехидная морда сегодня обретет личное счастье, хочет она того или нет!
— Слушай, Вик, давай остановимся, — вдруг попросил Игорь, когда мы торжественно преодолели целых триста метров на пути к дому Сокольских.
— Это еще зачем? — удивился я.
— Видишь там кондитерскую? Есть очень хочется. Мы же с тобой почти не обедали.
Я не стал напоминать, что за обедом мы умяли первое, второе и десерт, и велел кучеру остановиться. Мало ли, вдруг у него от нервов аппетит разыгрался.
В кондитерской, учитывая ее довольно скромную вывеску, оказался на удивление большой выбор. Игорь пристально изучил пончик, рогалик, пряники, круассан, другой круассан, ромовую бабу. Выглядел он при этом таким сосредоточенным, как будто поднимал армию мертвецов, не меньше.
— Может, возьмем по вафле?
— Возьми. Я, честно говоря, есть не хочу, но перекушу с тобой за компанию.
Игорь оглядел вафлю со всех сторон. Если бы вафля могла, она наверняка бы покраснела до ушей от такого пристального внимания.
— Нет, давай лучше по кексу.
— Давай.
Игорь снова немного подумал.
— Нет, кекс не хочу. Судя по виду, они какие-то черствые. Может, лучше просто печенье? Хотя нет, мне кажется, в нем мало шоколада.
— Слушай, в тебе что, вдруг гурман проснулся? — разозлился я. — Возьми уже что-нибудь и поехали! Не можем же мы торчать здесь до вечера.
Игорь снова осмотрел прилавок. Мужик продавец поглядывал на нас с приклеенной к лицу улыбкой. Он явно с ужасом ждал, что этот дотошный господин, с таким вниманием рассматривающий каждый коржик, сейчас начнет о них еще и расспрашивать.
Игорь не подвел.
— А вот эти рогалики свежие?
В отличие от всего остального довольно симпатичного ассортимента кондитерской, рогалики выглядели так, словно пережили войну с Наполеоном, причем были в то время уже в довольно почтенном возрасте. Как это обычно бывает, Игорь умудрился после тщательного изучения ассортимента выбрать из него самое худшее.
— Конечно! — Мужик кивнул так истово, что, казалось, голова у него отвалится.
Игорь еще немного подумал.
— Ладно, дайте две штуки.
Кондитер радостно сгреб монеты и протянул нам рогалики, которыми при должной сноровке можно было наносить тяжкие телесные повреждения. На его лице ясно читалось, что за продажу этого неликвида он только что присвоил сам себе звание: «Продавец года».
К моему огромному удивлению, зубы я не сломал. Мне даже удалось откусить немного от этого чуда кондитерского искусства, прежде чем я счел приличным объявить, что не голоден. Игорь, с таким старанием выбиравший рогалик, стоически грыз его, делая вид, что все в порядке. К моему огромному удивлению, ему даже удалось его съесть. Даже хомячок Лазарь позавидовал бы таким зубам и такой целеустремленности.
В общей сложности в кондитерской мы провели почти полчаса. Я снова запихал Игоря в коляску, и мы тронулись в путь. Но ненадолго.
— Останови, — попросил Игорь кучера. — Мне нужно выйти.
— Куда опять?
— Видишь магазин? Я тут вспомнил, мне давно уже нужен шарф.
— Какой еще шарф, сейчас лето!
— Вот именно. Лучше купить его летом, а не зимой, не в сезон дешевле, — невозмутимо ответил Игорь.
— Твоя мелочность позорит весь наш аристократический Род, — буркнул я, вслед за некромантом выбираясь из коляски. — Не пристало Лазареву считать копейки!
— Кто бы говорил. Я сам видел, как ты выковыривал медную монетку, которая застряла между половицами. Полчаса, между прочим!
— Это другое. Я просто не могу допустить, чтобы такая священная вещь, как деньги, валялась у всех под ногами.
Шарф мы выбирали еще минут двадцать. Мой кузен поверг лавочника в ступор, заявив, что ему нужен черный шерстяной шарф, но не такой черный, как
