к директору. Тимура пришлось взять с собой. Можно было дождаться Кирилла и оставить сына с ним, но Соня не могла ждать. Она кипела негодованием и жаждой справедливости.
Директор её приняла сразу, посюсюкалась с серьёзным не по возрасту Тимуром и миролюбиво поинтересовалась, что привело к ней Соню. Это была последняя фраза, сказанная ею в хорошем настроении.
Соня высказала всё, что думала.
– Юля ненавидит школу и считает себя тупой. Что бы она ни делала, по математике выше тройки не получает. Вот смотрите, – Соня раскрыла тетрадь, – разве это правильные оценки? Заслужила она тройку? У учительницы явно предвзятое отношение к моей дочери, благодаря ей Юля просто ненавидит учиться, домашняя работа – пытка для всей нашей семьи! Я сама уже ненавижу школу.
– Стоит признать, ваш ребенок запущен.
– Запущен? – опешила Соня.
– В таком возрасте вы должны делать с ней домашнее задание, а не позволять самой писать всё, что вздумается.
– Мы делаем домашнее задание вместе.
– Оно и видно, сплошная грязь, почерк просто ужасный. Ребёнок явно не старается.
– Откуда вы знаете, как мы делаем домашнее задание? Да мы сидим над этими треклятыми учебниками часами.
Анна Витальевна сощурилась.
– Значит, мало сидите. Ваша прямая обязанность как родителей мотивировать и учить детей дома. Всё, что задано, должно быть освоено.
Соня недоуменно тряхнула головой.
– Моя обязанность? Я полагала, что это обязанность школы.
Директору явно не понравился выпад Сони. Она была учителем старой закалки и считала, что авторитет педагога неприкосновенен. А ещё всегда вставала на сторону своих коллег. Истеричных мамашек, облизывающих своих бестолковых чад, много, а вот учителей в школе не хватает.
С того дня стало только хуже. Соня тысячу раз пожалела, что пошла к директору. За её крестовый поход учительница отыгрывалась на Юле. Кое-как они пережили последний год в начальной школе, Юля сбежала в пятый класс, а Соня сделала выводы. Учителя поменялись, но директор остался прежний, и память у Анны Витальевны оказалось слишком хорошей.
Соня много раз мысленно возвращалась в тот год и приходила к выводу, что тогда упустила Юлю. Если раньше дочка не горела желанием учиться и ленилась, то теперь она действительно ненавидела школу, и это не было преувеличением.
Слушая Анну Витальевну, Соня словно читала мантру: остался последний год, и эта война со школой уйдёт в прошлое. Нужно только потерпеть. Тимур, слава богу, учится без проблем и дороги в кабинет директора не знает.
Выйдя в коридор, она тяжело вздохнула и поймала пристальный взгляд дочери.
– Почему ты так смотришь?
Юля промолчала, вышла на улицу и вместо ответа спросила:
– Разве ты не должна быть на моей стороне?
Соня опустила взгляд, кленовый пожухлый лист нанизался на каблук и преследовал её раздражающим шелестом. Стянув его и отбросив в сторону, она снова догнала Юлю.
– При чём тут вообще сторона? Юль, ты неправа. Двойки же никто не придумал. Ты их действительно заработала, как и замечания за свою грубую прямолинейность.
Юля вспыхнула:
– Я не приспособленка какая-то и не лгунья. Говорю правду, как есть. А она многим колет глаза и уши режет.
– То, что ты считаешь правдой, часто выглядит как оскорбление. Ну и оценки у тебя и правда аховые, и это в выпускном классе.
Юля насупилась, нервно дернула за лямку чехла с гитарой.
– Что-то золотая медаль не помешала тебе залететь. Ты с папой тогда хоть встречалась?
Соня резко остановилась, в одно мгновенье её щёки запылали алым, горячо стало даже шее. Она несколько раз глубоко вдохнула, прикрыла глаза, притупляя обиду, пытаясь загнать назад жгучие слёзы. Юля не первый раз произносила нечто подобное, но никогда раньше не намекала на то, что Кирилл не её отец. Они поженились, когда Соня была на третьем месяце беременности, и не делали секрета из её положения, скрывать это было бы странно. В восемнадцать редко женятся по другой причине.
– Пусть залетела. Да, по неосторожности. Но я не жалею, ведь у меня появилась ты.
– Мам, прости. Я не хотела и про папу ляпнула, не подумав. Просто… просто мне надоело это всё. Школа, прессинг, учёба целыми днями. А директорша меня просто ненавидит.
Соня поравнялась с Юлей, несколько кварталов они шли молча, разглядывая полуголые деревья и блестящие витрины. Унылая всё-таки пора, ощущение, что город не засыпает, а умирает, листья в основном не жёлто-багряные, как любят живописать поэты, а буро-коричневые, как старческая сморщенная кожа.
На остановке Юля неожиданно отступила на несколько шагов.
– Я не поеду домой.
Соня посмотрела на часы.
– Уже темнеет.
– Я знаю, вернусь до девяти.
– Куда ты?
Юля в мгновенье ощетинилась.
– Это допрос, мам?
– Нет.
Юля несколько секунд помолчала и решила поделиться.
– Я запустила в сети флешмоб, ещё летом. Называется «Сделай это». А сама так и не сделала то, о чём столько лет мечтаю.
– Это… законно?
– Нет, конечно, – Юля громко рассмеялась. – Да ладно, шучу, законно, но секрет.
Соня нахмурилась.
– Надеюсь, это не пирсинг в копчик и не тату на белках глаз.
Юля удивленно вскинула брови.
– Хорошая идея, ма. Не ожидала, что ты о таком знаешь.
Соня вздохнула.
– Юль, приезжай не поздно.
– Если на ужин шаурма, приеду.
– Шаурма. Из-за встречи с Анной Витальевной я ничего не успела приготовить.
– Ну так это ж гуд! Хоть один плюс от этого гадского директорского «чаепития».
На автобусе Соня ехала, глубоко погрузившись в мысли, постукивала каблуком о пол и вертела в пальцах телефон. Едва не пропустила свою остановку. Дом встречал её издалека остроконечной крышей на флигеле. Не много домов в Краснодаре могли похвастаться таким прибамбасом в архитектуре. Дом действительно был старый, выглядел как кошмарный сон зодчего и требовал либо убрать все разнокалиберные надстройки, либо снести всё это и построить новое современное здание. Основа его была каменной, с претензией на готичность, а все остальные части, кроме флигеля, – деревянные, а потому слегка скособоченные временем и погодой. Кирилл постепенно приводил дом в порядок, каждый год обновлял покраску и облагораживал сад. Но тут требовался ремонт масштабнее и кардинальнее. Если раньше против него была бабушка, то теперь пришла очередь мамы воевать за каждую рассохшуюся доску.
Облетевшие деревья окружили здание, будто взяли в плен, ночью скреблись ветками в окна, когда-то пугали Тимура до кошмарных снов. Юлька назло перед сном рассказывала ему страшилки, а потом стыдила за то, что он верит во всякую чепуху. Соня и не заметила, как привыкла к «дворянской усадьбе» и приноровилась к вечно незакрывающимся дверям и потолкам с лепниной. Любимой комнатой по праву стала кухня – самая современная, уютная,
