Выбравшись на дорогу, Лехман зачем-то прихватил с собой свой чемоданчик, явно слишком увесистый и неудобный для того, чтобы без толку таскать его с собой по кустам.
– Ой, – пьяненько пропищала Юлечка, останавливаясь рядом с шефом. – Тут канава! Вы меня обязательно придерживайте, Михаил Иосифович. Если я упаду и испачкаюсь, то уже никуда не поеду.
«Вот же коза безмозглая! – выругался про себя Петр, прекрасно понимая затруднительное положение Лехмана, перетаптывающегося на месте. – Шеф же в правой руке и карандаш-то с трудом удерживает, не то что тебя, кобыла! Левая чемоданчиком занята. Что он тебе протянуть может? Конец свой?»
Наверное, похожие мысли посетили и Лехмана, но ему не хотелось напоминать о своей немощи молоденькой любовнице, с которой они впервые собрались в дальние края. Вернувшись к машине, он решительно поставил чемоданчик на переднее сиденье и предупредил:
– Оставляю под твою ответственность, Петя. И умоляю тебя: не пытайся заглянуть внутрь. Замки с кодом, тебе их все равно не открыть. Кроме того, внутри ничего интереснее деловой документации нет.
– Михаил Иосифович! – обиделся Петр. – Вы мне в прошлом месяце сорок девять штук доверяли, забыли? А когда золотой песок я на пробу сдавал в лабораторию, то разве хоть крупинка пропала?
– Шучу, шучу. – В подтверждение своих слов Лехман растянул губы в улыбке. – Просто сиди здесь и жди нас. Я на тебя надеюсь. Доверяю тебе, как себе самому, мой мальчик. – С этими словами он наклонился и проворно завладел ключом зажигания.
Когда шеф, галантно придерживая спутницу за локоток, стал форсировать придорожную канаву, оскальзываясь на глинистой почве гладкими подошвами, Петр здраво рассудил, что парочка проведет в отдаленных кустиках никак не меньше пяти минут. Пока Юлечка высмотрит подходящее местечко, пока справится со своими теплыми одежками, которых на женщинах осенью, как на капусте – листьев…
С той же задачей Петр брался управиться в десять раз быстрее. Он едва дождался, пока его оставили в покое, и теперь его ничего не могло удержать на месте.
Юлечкина сумка покоилась в запертом багажнике, а в машине находились только два ценных предмета: хозяйский чемоданчик и пистолет, за сохранность которых Петр отвечал головой. Прихватив их, Петр выбрался из машины, бегом пересек совершенно пустынное шоссе и примостился за ближайшим деревом, намереваясь справить нужду.
Так и застыл он, сжимая в одной руке увесистый кейс, а в другой – почти игрушечный пистолетик. Потому что подозрительная бежевая «Волга» возвращалась на всех парах из-за того самого поворота, где недавно скрылась из виду. «Не может быть! – сказал себе Петр. – Это просто совпадение такое».
«Волга» вопреки его ожиданиям не промчалась мимо, а, опасно накренясь, пересекла бесконечный газон, служащий разделительной полосой, и с яростным визгом затормозила возле брошенной на произвол судьбы «шестерки». Петр заметил Юлину голову, настороженно высунувшуюся поверх редкого кустарника, увидел шефа, сиганувшего в сторону придорожного леска, а потом его внимание приковал мужчина, выбравшийся из бежевой машины. В надвинутом до подбородка вязаном колпаке с прорезями для глаз, при самом настоящем автомате, он выглядел отъявленным головорезом, за действиями которых интересно наблюдать в кино, но никак не в реальной жизни.
Дадах! Да-да-да-дадах! Автомат, который налетчик картинно приложил к бедру, поднял такой тарарам, что со всех деревьев разом взмыли черные вороны, заглушая эхо выстрелов своим возмущенным карканьем. Петру показалось, что по кустам и деревьям на противоположной стороне шоссе прошелся невидимый кнут, сшибающий тонкие ветки и лоскуты коры. Стегнул он и по спине улепетывающего шефа, ноги которого сразу заплелись и понесли его не прямо, а в сторону, на открытое пространство. Дадах! Дадах! Лехманская фигурка встрепенулась еще раз, прежде чем рухнуть ничком в жухлую траву.
– А-а-а-а! – это истошно заголосила Юлечка, припустившая через кусты вдоль дороги. Вопила она на всю округу, а вот бежала медленно и неуклюже, почему-то мелко-мелко семеня ногами.
«Не успела натянуть штаны и все остальное», – машинально отметил Петр, когда Юлечка показалась на прогалине во весь рост.
Короткая очередь переломила ее пополам, как хворостинку, и так же легко швырнула на ствол старой березы. Когда она съехала вниз, на белой коре дерева остались ярко-красные пятна, заметные даже с большого расстояния. Петру показалось, что он различает четыре параллельных росчерка, оставленных окровавленными пальцами Юлечки.
Кра! Кра! Кра! – надрывались вороны, усеявшие все небо над леском. Их беспорядочная стая напоминала хлопья сажи, летающие над пепелищем.
Внося дополнительное оживление в пейзаж, по дороге, один за другим, пронеслись два красных «Икаруса», волочащие за собой шлейфы дыма и облачка грязных брызг. Убийца, заранее сдернувший с головы маску и прикрывший опущенный автомат своим корпусом, коротко посмотрел им вслед.
«Теперь он застрелит меня», – с отчаянием подумал Петр, утративший всякую способность двигаться. В скорости реакции он смог бы состязаться разве что с паралитиком. Что-то внутри него перемкнуло, когда он увидел, как убивают людей. Он просто стоял истуканом и ждал, когда настанет его черед.
Его худшие опасения сбылись. Убийца, так буднично перечеркнувший две чужие жизни автоматными очередями, мельком заглянул в салон «шестерки», перешел к багажнику и вдруг поднял глаза на Петра, точно их примагнитило его неотрывным взглядом.
– Ты! – крикнул мужчина, маня Петра пальцем. – Брось пистолет и иди сюда! С чемоданом! – Когда он открывал рот, там поблескивали золотые коронки.
Неизвестно почему, но их хищное сверкание вывело Петра из столбняка. Приглушенно вскрикнув от избытка чувств, он вскинул пистолет, вспомнил лехманские наставления, сдвинул рычажок предохранителя и изо всех сил нажал пальцем на спусковой крючок.
Никаких результатов эти манипуляции не дали, даже сухого щелчка осечки не последовало.
– Затвор надо было передернуть, чудило, – насмешливо крикнул золотозубый, вскидывая автомат.
Петр, одна рука которого была занята чемоданчиком, сообразил, что ничего и никогда он уже передернуть не успеет, машинально попятился и… со всего размаху сел на старый автомобильный скат, подвернувшийся под ноги.
Самих выстрелов он почему-то не услышал, зато очень даже отчетливо ощутил, как волосы на макушке тронуло ветерком, вызванным очередью, которая вспорола воздух над головой. Соседнее дерево вздрогнуло, словно по нему ударили палкой. Прежде чем на Петра просыпались сухие листья, он уже был на ногах, понесших его прочь с невероятной скоростью. Ноги сами находили дорогу, обминая бугорки и впадины, и оставалось только уповать на то, что они не подведут, не подвернутся неожиданно и не зацепятся за хворост, густо устилающий землю.
Он бежал к спасительному леску, потому что даже тонкие ветви и голые стволы деревьев сулили хоть какое-то укрытие от вездесущих пуль. А они не замедлили ринуться вдогонку. Когда протарахтела новая очередь, Петру показалось, что вслед ему с яростью швырнули жменю мелких камней, с шорохом врезавшихся в заросли как раз там, куда он намеревался вломиться с разбегу каким-то мгновением раньше. Но ноги мудро выбрали узкую просеку, и это спасло Петру жизнь.
