вместе.
— Если я развлекаю тебя, Элтыр разрешает мне не работать, — заявила она, не глядя Джулиану в глаза. — А ещё у тебя красивый голос, так что почитай мне ещё. Про ту царевну.
Джулиан рассмеялся.
— Разве это не ты меня должна развлекать?
Она нахмурилась и не ответила. Вообще ничего не говорила, пока Джулиан ел, и пока они не уселись на подушках рядом с книгами, и только тогда эта хрупкая маленькая девушка подняла на него свои светлые глаза и поинтересовалась его состоянием.
— Я в порядке, — сказал Джулиан. — Разве что устал здесь сидеть. Страсть как хочу побегать да подраться на мечах.
Изабель улыбнулась ему по-заговорщически.
— Сегодня будут переговоры с твоими, — сказала она. — Если уже не прошли.
Джулиан встрепенулся. Он взял девушку за плечи и заглянул ей в глаза.
— Расскажи, что ты об этом знаешь. Пожалуйста, — добавил он, видя, что Изабель сомневается. — Это же моя семья… мой отец, хоть и не любит меня, но я к нему привязан. Ещё в крепости было двое моих братьев, и я до сих пор не знаю, что с ними… Изабель…
Она ответила ему понимающим влажным взглядом. Затем очаровательно прикусила губу, поправила светлые волосы. Глубоко вздохнула. Она достала из-под юбок короткий ножик и подала Джулиану.
— Резать будешь там, — тихо сказала она. — Я выйду первая и проведу тебя к месту переговоров. Если что-то пойдёт не так…
— …я отобрал нож, пока ты спала и сам всё продумал.
Изабель кивнула.
— Пошли.
Джулиан прикусил губу, успокаивая мысли. Сейчас нужно думать быстро, трезво и не загадывать наперёд. Слишком много факторов. Кто в делегации Риддии? Жив ли Эстебальд? Сможет ли он подобраться ближе? Судя по тому, что отец выезжал в замок на крайнем западе, поездка до Нарчки должна составить не менее недели. А сколько ещё будет ехать посол… Да и доберётся ли он вообще? Эти имперцы уж слишком хитры, они могут и перехватить его. К тому же Изабель… кто знает, что у девушки на уме. Уж слишком бурно она отреагировала на их с Элтыр Даром самозабвенное совокупление. Не ревнует ли? Не собирается ли подставить?
Желание увидеть своих победило все его сомнения. Джулиан порезал шатёр в указанном месте, стараясь вести лезвие тихо, медленно: эту плотную ткань было нелегко испортить даже ножом, но, кажется, Изабель знала толк в хорошем оружии. На вид маленький и бесполезный, ножик вспарывал ткань с лёгкостью и наверняка был для хрупкой девушки хорошей защитой: такому острому ножу не нужно быть длинным, чтобы выпотрошить, такому ножу не нужна сила руки, чтобы без проблем срезать мышцы с костей.
Изабель в это время вышла наружу, чтобы встретить Джулиана за шатром, когда стражник пройдёт мимо.
— Я постараюсь провести тебя там, где никого нет, — шепнула она. — Но если нас увидят… делай вид, что так и надо.
— Понял, — улыбнулся принц.
Изабель пошла вперёд, а он внезапно отметил, какие свободные и длинные у неё одежды. Настолько свободные, что их мог бы обернуть вокруг себя крупный мужчина. Настолько длинные, что девушке приходилось приподнимать свои юбки при ходьбе, чтобы они не волочились по грязи.
Они довольно долго плутали между шатров, пока Изабель не указала на один, особо большой.
— Это шатёр советника Императора. В том, что рядом, проходят переговоры. Видишь?
Джулиан кивнул и обнял девушку со спины.
— Спасибо, дорогая, — прошептал он ей в шею, с удовлетворением ощущая, как по телу наложницы пробежали мурашки. — Надеюсь, ты простишь меня за это.
Прежде чем Изабель успела закричать, Джулиан одной рукой крепко прижал её к себе, а другой надавил на шею, чтобы она не смогла ничего произнести, кроме тихого хрипа, и нащупал пальцем сонную артерию.
Изабель дёргалась в его руках, словно выловленный в озере сомик, хрипела и царапала ногтями его руки.
«Она могла бы выцарапать мне глаза, если бы не впала в панику, — думал Джулиан, сдавливая красавицу в своих руках. — А я мог бы свернуть её нежную шейку».
Наконец, девушка затихла, упала в обморок. Джулиан ещё с мгновение зажимал артерию, а потом мягко опустил Изабель на землю. Они как раз прятались за мешками с рисом.
«Надеюсь, я не передавил, — отстранённо размышлял принц, раздевая побледневшую Изабель. — Если всё в порядке, у меня есть несколько минут, пока она не очнулась».
Тонкое тело девушки под одеждой оказалось вполне себе округлым и мягким, но Джулиан запретил себе рассматривать эту красоту дольше, чем было нужно для того, чтобы снять странные имперские тряпки. Однако он всё же не удержался и коротко, но нежно огладил полную девичью грудь.
— Прости, — шепнул он ещё раз, и принялся надевать чужие одежды. Его собственное облачение было очень простым: штаны и рубаха из тонкой светлой ткани, и на них свободное платье Изабель легло даже удобно. Похожее на халат, его нужно было обернуть вокруг себя и завязать на пояс. Платье абсолютно не стесняло движений, длина изделия даже не касалась земли, открывая ноги почти по лодыжки, и рукава не свисали ниже запястий, как на Изабель.
Одним из декоративных поясов принц связал наложнице руки. Можно было ещё найти ткани на кляп и на верёвку для ног, но время утекало сквозь пальцы, и Джулиан решил, что нужно выдвигаться.
К шатру он шёл не скрываясь. Даже принял жеманный вид. Стража либо пропустит его внутрь, приняв за прислугу, либо остановит, и тогда Джулиан создаст шум, привлекая внимание риддийской стороны.
Джулиан робко улыбнулся одному из стражников на входе и опустил взгляд. Стражник хмыкнул ему в спину, незаметно прикасаясь тыльной стороной ладони к бедру.
Принц не снял стеснительной улыбки с лица, хотя сердце громко колотилось в груди, и хотелось то ли безумно оскалиться, то ли сесть и расплакаться.
До него доносились звуки мужских голосов, они говорили на имперском наречии, которое Джулиан не знал в совершенстве, но зато он смог распознать знакомый голос. И сдерживать спокойствие в сердце и на лице стало ещё сложнее. Эстебальд был жив.
Глава 3
Эстебальду было откровенно страшно. Он едва избежал смерти в той заварушке с имперскими шлюхами. Пришлось пожертвовать двумя верными людьми, но он спасся — сбежал, теряя на ходу сапоги. Ведь если его, защитника крепости, решили «выкрасть» из этой самой крепости, которую, по сведениям, вот-вот должны были посетить завоеватели, это значило, что его братья в опасности. В отличие от Манналь, второго принца, Эстебальд никогда не чурался собственных братьев, конкурентов по праву рождения. Он понимал, что верный
