к нему.
А сама призадумалась о том, что ведь и правда не особо знаю стоящего рядом. Разве только то, что он предпочитает черный цвет в одежде, не болтлив, внимателен и заботлив. На него можно положиться в любой ситуации. И днем, и ночью. Да, хороший друг у моего брата. Верный и честный. А еще он мне ответил. Не ожидала, но затаила дыхание, слушая.
— В этом мире мало того, что я люблю или мог бы полюбить, — произнес он все также глядя вдаль. — Материальное никогда не имело для меня значение. А все остальное либо слишком хрупко, либо не мое.
— Это печально, — вздохнула я.
Такой тоской повеяло от его слов…
А ведь у него все есть.
Тогда почему он такой одинокий?
— Я привык, — пожал плечами Ильяс.
— Еще печальнее, — поджала губы в недовольстве.
Злилась на себя. Совсем не хотела расстроить своего спутника, не думала, что простой вопрос приведет к такой реакции. Теперь чувствовала себя виноватой. Будто старую рану разбередила неосознанно.
— Тогда заканчивай с медитацией и пошли есть мороженое, — постановил Ильяс, отвлекая меня от гнета мыслей на его счет.
И улыбнулся.
Как утром.
Как Ире.
Только лучше.
Задорней.
Вызывая на моих губах ответную улыбку.
— Любишь мороженое? — уточнила, щурясь от яркости солнца.
Все-таки не настолько все плохо, как он пытался показать. И есть что-то, мелочи, которые его радуют. Осталось узнать их все. Слишком интересно! Мужчина интересен. А тот:
— Люблю, когда ты молчишь, — заявил нахально.
Вот же:
— Гад!
— Еще какой, — согласился со мной Асатиани, согласно кивнув.
— Купишь за это мне двойную порцию, — развернулась к нему спиной и первая направилась в сторону виднеющегося впереди здания кафе.
— Растолстеешь, — донеслось веселое мне вслед.
— Тенгиз на мне не женится, и я подамся в монашки, — хмыкнула.
— Наивная кошка.
— Эй, дай помечтать! — притормозила и обернулась к нему с самым возмущенным видом.
— Молчу, — поднял он руки в жесте сдачи.
Мгновение, и мы все-таки улыбнулись друг другу. Я вновь залипла на его губах. Все-таки он обаятельный! Хоть и гад. Показала ему язык и, отвернувшись, отправилась дальше по аллее.
Что я там говорила про хорошо?
Вот сейчас было очень хорошо.
Легко и свободно.
Едва сдерживалась, чтобы не идти вприпрыжку.
Просто шла и глупо улыбалась, ловя на лице Ильяса ответную радость. У него даже глаза иначе заблестели.
Интересно, это можно считать моей маленькой победой?
Я ведь смогла заставить улыбаться самого Асатиани!
Где моя награда?
И это я не о мороженом.
Хотя и оно было очень вкусным. Со вкусом соленой карамели, но при этом все равно сладкое-сладкое. И также сладко таяло во рту.
Ильяс взял тройную порцию на нас двоих. Я настояла, чтобы он вместе со мной ел. Он и ел. И кажется, в действительности тоже получал удовольствие. По крайней мере, ложка погружалась в молочный десерт с завидным постоянством.
— Скажи, вкусно.
— Вкусно, — признался мужчина, и я победно вскрикнула.
— А говорил, материальное тебя не прельщает! — ввернула шпилькой его ранние слова.
— А это и не материальное, — невозмутимо парировал Ильяс. — И то, что мороженое вкусное, не значит, что я его люблю.
Вот тут я призадумалась.
— А что ты любишь? — поинтересовалась. — Из еды в смысле.
Настала очередь Асатиани думать.
— Не знаю, — выдал по итогу. — Я никогда раньше о таком не задумывался. Еда есть и хорошо.
Я от такого заявления замерла с ложкой во рту, забыв проглотить порцию любимого лакомства.
— Ммм… — протянула, не сразу найдясь с ответом. — Но что-то же ты предпочитаешь есть чаще всего остального?
— Не знаю, — повторил мужчина, пожав плечами. — Мне некогда выбирать. Обычно я ем, что дают в столовой. А дома — что в холодильнике найду. Иногда вот Ирина подкармливает.
И если в начале я все еще пребывала в удивлении, то под конец нахмурилась.
— Нет, так дело не пойдет, — постановила, поднимаясь из-за стола. — Идем, — протянула ему ладонь.
— Куда? — тоже нахмурился он, не спеша принимать жест.
— Разбираться с твоими предпочтениями, конечно! — пояснила как маленькому.
И платить по счетам!
То есть награждать меня!
Пожалуй, это и правда будет весело.
— И как ты собралась с ними разбираться? — насторожился Ильяс, поднимаясь за мной следом, хотя к руке моей так и не притронулся.
Пришлось убрать ее, чтобы не выглядеть глупо и дальше.
— На практике, конечно, как иначе?
И кажется, я смогла по-настоящему удивить Асатиани. Потому что он уставился на меня, как на восьмое чудо света, не иначе.
— Ты собралась готовить? Для меня? — уточнил все также недоверчиво.
— А как еще можно выяснить о том, что тебе нравится и нет? — тоже озадачилась.
— Например, заказать несколько блюд здесь? — обвел показательным взглядом убранство летней кафешки.
— И что ты тут собрался есть? Сухомятку? Нет уж. Если и делать выбор, то из нормальной домашней еды, а не этого всего.
Никогда не видела стоящего передо мной в такой растерянности, почти беспомощности. Он будто искал повод отказаться и не находил.
— Ладно, — выдохнул по итогу, сдавшись.
— Отлично! — улыбнулась я ему, схватила за запястье и потащила за собой на выход.
Чтобы замереть на месте всего через пару шагов. А все потому, что в проходе показалась знакомая мужская фигура. Высокий, широкоплечий брюнет как раз двигался в нашу сторону, а значит уйти незаметно не получится. Да и заметил уже. Вон как сузились в недовольстве его карие глаза.
Что он вообще здесь делает?
Да еще в такое время.
В командировке вроде как должен находиться до конца недели. А это еще целых три дня.
— Этери. Здравствуй, — поздоровался он, дойдя до нас.
— Здравствуй, Тенгиз, — пробормотала я с растерянностью. — А ты что здесь делаешь?
— Твоя мать сообщила, что ты отправилась гулять на Набережную, а у меня выдался свободный вечер. Вот и решил провести его с тобой, — пояснил мужчина с улыбкой.
То, почему при этом он смотрит на Ильяса волком, я поняла не сразу. Лишь когда сам Ильяс пошевелил рукой, в стремлении разорвать наш контакт.
О, боже!
Убейте меня кто-нибудь!
Даже представлять не берусь, как
