ее снять, и она помогла мне высвободиться из рукавов. Теперь можно плыть к кругу. Попросил девушку держать меня за шею, только не придушивать, ногами не болтать, лишь держаться у меня на спине. Вот умница, все правильно делает, и от юбки своей успела избавиться, а то это – как плавучий якорь. И вот, потихоньку, мы доплыли до круга и уцепились за него. Что там со шлюпкой? Прошла уже половину расстояния…
Что тут делают здешние обитатели с высокими плавниками? Вроде пока, тьфу-тьфу, не видно. Пожалел, что оставил кобуру с пистолетом, впрочем, в ресторан я ее никогда не надевал, только иногда, во время стоянок, когда возможны были нападения извне. Здесь бы она пригодилась, хотя что такое свинцовая пулька здоровенной рыбине… Нет, не будем думать о рыбах, они в аквариуме, а здесь их вообще нет…
Стал развлекать Машу, рассказывая ей сказку о Золотой рыбке (опять про рыбку, ну куда тут без них, но в сказке рыбка добрая). Как-то дошло, что «жили старик со старухой у самого синего моря ровно тридцать лет и три года», так им по пятьдесят где-то было, всего-то. Ну, пока на автомате бормотал из Пушкина, перейдя на Лукоморье, у которого дуб зеленый и кот по кошачьим делам куда-то ходит налево, тут и шлюпка подошла, судя по запыхавшимся матросам, они выжимали максимально возможную скорость. На носу стояли Нечипоренко и Артамонов со «смит-вессонами», видимо, тоже собрались настрелять рыбок на ужин. Убрав револьверы, они сначала помогли забраться в шлюпку Маше, а потом наступила моя очередь. Подтянуться и перевалиться через планширь, как делают всякие «морские дьяволы» из спецназа ГРУ, мне не удалось, хорошо, что Нечипоренко подхватил за рубаху и помог перебраться в шлюпку. В последний момент, поглядев в воду, увидел промелькнувшее в прозрачной воде торпедообразное тело. Или это только показалось? Все, теперь уже позади «акулы-каракулы»[19], будь они неладны.
Сижу на передней банке[20], обняв Машу за худенькие плечи, она плачет, и ее бьет крупная дрожь (отходняк пришел). Артамонов и Нечипоренко деликатно отвернулись к корме шлюпки. Глажу девушку по мокрым волосам и шепчу ей в ухо всякие успокаивающие глупости, вскоре она затихает и замирает, прижавшись ко мне. Вот и борт «Орла», спустили пассажирский трап. Подъесаул кричит, чтобы сбросили одеяло или плед, и вниз летит серое солдатское одеяло. Завернув Машу в одеяло как ребенка, Нечипоренко ловко, не держась за поручни, поднимается по ступенькам трапа, следом за ним я, сзади подстраховывает Артамонов. Наверху Нечипоренко передает Машу женщинам из пассажирок парохода, которые отводят ее в каюту.
Нечипоренко сказал, что англичанину уже казачки начистили физиономию, купчик он какой-то, из Бомбея, так что вызывать мне его не резон. Вообще-то, к его оправданию, это он поднял тревогу, так как на палубе никого не было. Ввалился в ресторан и заревел почище пароходного гудка: «Хелп, хелп», и рукой машет за борт. Выскочили на палубу, а там только вдали что-то на воде и белый круг спасательный плавает. Пароход-то сразу не остановишь и не повернешь, пока к капитану добежали, объяснили, да лодку спустили на воду, вот время и прошло. Клетчатого англичанина расспросили, он и не запирался, говорил, что виноват, слезы лил, правда, кто-то из казачков ему фонарь под глазом успел поставить.
Ну, слава богу, все благополучно закончилось, и акулы не тронули (с чего бы: может, сытые после конины были, а может, здесь их территория охоты кончалась, все же к проливу подходим…). Поблагодарил казака за помощь и, сопровождаемый верным Артамоновым, добрался до каюты. Денщик уже принёс мои штиблеты, что я успел скинуть перед тем, как прыгнуть за борт (штиблеты, они без шнурков, поэтому один слетел при ударе, а второй – я сам сбросил одним движением ноги). Иван Ефремович забрал мокрую одежду, я отмылся, как мог, от соли в тазу и натянул чистое и сухое. Теперь и меня некоторый отходняк достал, поэтому принял сто грамм коньяку – полегчало, а потом – заснул. Проснулся, когда уже стемнело. Набросил оставшуюся мундирную тужурку с кантами военного ведомства (сюртук-то я утопил) и вышел на палубу. Увидел прогуливавшегося доктора и поздоровался.
– Что, не спится, Александр Павлович? – участливо, но с некоторой долей иронии спросил наш эскулап. – Думаете, кого бы еще спасти? Теперь вы, как рыцарь, спасший красавицу от чудовищ, просто обязаны на ней жениться.
– Да я бы не против, но она ведь иностранка, да и что ее отец скажет?
– А что скажет, – отвечал доктор, – делайте ей завтра предложение, я же видел, как она на вас смотрит, согласится, и не думайте. Хватаете ее в охапку и завтра сходите вместе в Джибути. Места в отряде хватит, люди поймут. А отцу телеграмму отбить: так, мол, и так – встретила своего принца и вышла замуж, приеду в гости с внуками, твоя, как там вашу красавицу, Кэти? А, Мэри, ну это все равно…
Доктор еще подымил своей трубкой – приобрел в Александрии британскую трубку и коробку табаку «Кэпстен» и теперь дымил, воображая себя джентльменом. А я посмотрел на тропическое небо с незнакомыми звездами. Конечно, это еще не созвездия Южного полушария, да я их никогда и не видел, тот же Южный Крест и не узнаю, а наши северные созвездия – Персей, Кассиопея – здесь ютятся около горизонта. Оказывается, пока я дрых, мы прошли Баб-эль-Мандебский пролив и теперь идем по Таджурскому заливу, утром будем в Джибути.
Проснулся рано от того, что не слышно привычного шума машины. Вышел на палубу – низкий песчано-галечный берег с коротким низким молом, около него уже маячат ржавые грузовые понтоны и лодки всех размеров, на берегу собирается толпа местных жителей, не обремененных одеждой. Белых людей пока не видно.
Пошел к капитану узнать о порядке выгрузки. Он сказал, что в Джибути мелко, поэтому к молу он подойти не может, значит, лошадей и тяжелые грузы придется выгружать на понтоны, которые к берегу отбуксируют лодки. Более легкие тюки с фуражом можно сбрасывать в большие лодки, туда же можно сажать людей.
Сказал, что он все понимает: груза у нас много, но «Орел» будет стоять, сколько нужно – хоть двое суток, на это у него есть приказ. Пока говорил с капитаном, с мостика заметил, что к пристани подъехала повозка, которая привезла человека в мундире и с ним около взвода туземных солдат. Капитан посмотрел в бинокль и узнал местного консула.
Я пошел в каюту переодеваться во фрак для встречи с местным
