От бакалейной лавки раздался вопросительный окрик на турецком, и там сверкнули искры от огнива, выбиваемые на трут.
— Живан, Велько, ведите людей к пристани! Лазар, со мной! — приглушенно скомандовал Егоров.
— Командир, я тоже останусь! — Живан с обнаженным кинжалом встал рядом с пластуном.
— Я что, не ясно сказал вам, поручик! — рявкнул Алексей. — Ведите гражданских в порт, быстро! Это приказ! Не теряйте времени!
— Есть, господин капитан! Слушаюсь! — серб забрал сумку у матери и увлек всех за собой.
— Эй, Яшар, Бекир, кто там у вас, вы кого-нибудь видите? — возле магазина, наконец, вспыхнул смолянистый факел, и в его свете Алексей разглядел две движущиеся в его сторону тени. Еще две фигуры были хорошо освещены позади них.
«Если мы их сейчас быстро и здесь вот не угомоним, то они поднимут тревогу, и обязательно найдется какой-нибудь воинский караул османов, который поставит на уши весь городской гарнизон, — думал Егоров. — И тогда о выходе шхуны из порта не может быть и речи. Разнесут крепостными пушками за пять минут, а ей ведь много не надо».
— Лазар, вперед! Режем втихую! — скомандовал капитан и кинулся вместе с пластуном к подбегающим туркам.
«Хек! Хек!» — два ножа вылетели и попали в свои жертвы за десять шагов от егерей. Тот, что был перед Лешкой, завалился навзничь без шума, а вот тот, что был слева, огласил воздух тонким визгом. Не останавливаясь и перепрыгнув через неподвижное тело, Егоров проскочил вперед, отмечая краем глаза движение сбоку. Визг слева резко оборвался, а перед ним уже был новый противник. Факел чуть было не опалил Лешке голову и пролетел вниз мимо плеча. Захват своей левой за руку противника чуть ниже его локтя. «Ших!» — удар кинжалом навстречу. Преимущество кавказских клинков — в их длинном, обоюдно заточенном лезвии. Рывок рукой с обратным хватом вперед, и остро заточенная сталь вскрыла горло противника. Отбрасывая труп в сторону, Алексей не успел полностью отклониться от нового набегающего врага. Сверкнула сталь, и его правое плечо резанула боль. Уходя от нового замаха, он отскочил немного назад и встретил удар сверху своими перекрещенными руками.
— А это называется захват, гаденыш! — выдохнул он прямо в лицо турку.
Рука того находилась в надежном блоке, и вниз к телу русского ей со своим клинком было уже ни за что не пройти. Мгновенный удар ногой в пах, затем выворот руки противника. Звон о мостовую выпавшего турецкого кинжала совпал с резким вскриком его хозяина. Лешка вырвал свою каму из-под лопатки турка и отпрыгнул в сторону, озираясь. Все, больше врагов рядом не было. В двух шагах от него стоял наготове, страхуя своего офицера, Лазар. На земле лежали четыре тела и факел, который чуть подсвечивал недавнее место схватки. Алексей дотронулся до пореза на плече и зашипел.
— Ваший благородий, вы ранен! — приглушенно вскрикнул пластун, подскакивая к командиру. — Вас нужно перевязать!
— Некогда, Лазар! — отрицательно мотнул головой капитан. — Нам нужно срочно убираться с этого места, мы с тобой и так здесь здорово нашумели. Хорошо, что хоть не пальнул этот, а только кинжалом меня колол, — и он подобрал лежащий возле неподвижного тела турка пистоль. — Странно, почему он не стрелял?! Все, Лазар, бежим! — и они устремились по улице в сторону порта.
— …А господарь капитан, пока я своего добивал, этот осман, который был с факел, срезал, а потом как леопард отпрыгнуть, и последний турок сначала голый рука схватить и оружий у него выбить, а потом его кинжалом заколоть! — рассказывал Лазар окружившим его егерям.
— Сейчас, сейчас, совсем скоро уже не будет больно. Потерпите, молодой человек, — дядя Живана затягивал нитку на последнем шве раны Алексея. — Ну вот уже и все, — словно маленькому, приговаривал он. — А вы молодец, хорошо боль переносите, ни разу не вскрикнули. Врач промыл и убрал свои инструменты в небольшой чемоданчик.
— Конечно, когда на него столько дам во все глаза смотрят! Герой, блин! Кавалер! — ворчливым тоном скрипел стоявший рядом Баранов. — Ну вот никак ты не можешь без этой вот своей самодеятельности, Алексей! Ну вот никак!
— Да все же хорошо, ваше высокоблагородие, — Лешка, морщась, натянул на себя матросскую робу. — Из порта мы вышли вовремя. Вон уже и предместья Белграда скрылись. А то, что под утро эти трупы на площади обнаружат, ну так пусть попробуют их теперь к нам привязать. Да портовые турки самыми первыми скажут, что наша шхуна, как ей и положено, еще засветло ушла. Теперь только ходу по течению и не светиться у больших крепостей.
— Умный ты больно! Вот все время у тебя какие-нибудь отговорки найдутся, — буркнул Баранов и обернулся к Ветрову. — Капитан, вытащите этого из трюма. Не дай Бог он там, в этом своем ковре, задохнется. Пускай лучше на палубе пока свежим воздухом дышит.
Два поручика вместе с Ветровым спустились под палубу и вытащили грязного, всклоченного, обросшего мужика наверх.
— Будешь хорошо себя вести, Федотка, дышать свежим воздухом станешь. А коли опять попытаешься сбежать, так плетей получишь и всю дорогу в этом вонючем трюме проведешь! Понял меня или нет, зараза?! — майор угрожающе навис над пленным. Тот сжался и испуганно закивал головой.
— Ну, вот и ладно. И знай, что твои турки тебе уже более не защитники. Даже если они тебя отбивать станут, все одно обратно живым уже точно теперь не получат! Резников, Брусницын, — Баранов подозвал к себе гвардейцев. — Один из вас чтобы все время находился рядом с этим. Руки-ноги у него должны быть постоянно связанными, но стяжку на них вы почаще проверяйте, чтобы они не загнили там от пережима. Нам его к себе живым и в полном здравии доставить нужно. К нему много вопросов есть для долгого и вдумчивого разговора в столице.
Лешке даже стало как-то жалко этого несчастного, смотрящего на всех таким испуганным и затравленным взглядом.
— Из некрасовских он, — майор словно почувствовал настроение Алексея. — Знаешь, небось, про них? Слышал? Мятежные казаки с Дона еще в 1708-м, после разгона Булавицкого восстания к османам переметнулись. Сначала те им Кубань и Крымские степи для проживания отвели. Вот оттуда они три последующих десятка лет очень активно набегали на наши южные приграничные земли. Потом, как только их атаман Некрасов Игнатка преставился, на Дунай ушли. Здесь им турки много земли для проживания выделили. А условие, как всегда, было одно — это с острой сабелькой супротив своих же единокровцев служить и кровушку их христианскую за султана проливать. По вере-то они все больше из старообрядцев сами. А мы, по их
