Сотрудница отеля наконец понимает, чего хочет невменяемая особа, и тараторит на английском:
– Это не бар – это ресепшен, – и, жестикулируя, указывает куда идти.
Кира на удивление больше не спорит и позволяет увести себя в нужную сторону.
В баре, едва усаживаемся на стойку, она продолжает свое представление на бис с теми же эффектами в виде размахивания обувью и заявлением, что в Польше обязаны знать русский. Только когда бармен ставит перед ней бокал с коктейлем, она успокаивается.
Я сажусь рядом, девчонка, обратив внимание, что я не пью, ворчит:
– И с кем я должна пить?!
– А как же трезвый водитель?!
Она хмурится, видно вспомнив, что утром нам предстоит отправляться в дорогу, и кивает.
– Да, точно, – потом хихикает: – Я помогла тебе с этими… Как там они называются?! В общем ты меня понял!
Киваю. Да, малышка поубавила заказанные шоты, но не настолько, чтобы я подошел под ее определение «трезвый водитель».
Помолчав какое-то время, она вдруг разражается грустной тирадой:
– Знаешь, а ты был прав: мой мужчина не заболел и не лежит в больнице, а просто послал меня перед дорогой, сказав, что не поедет. У него, видите ли, все полетит в тартарары, если он оставит дела! А мы заранее обо всем договаривались!
Внимательно смотрю на нее. Зачем она это мне рассказывает?!
– Я, наверно, не стою того, чтобы что-то делать ради меня.
Пьянчужка начинает хлопать ресницами, пытаясь не расплакаться, потом ставит на столешницу бокал, смахивая все-таки убежавшие слезы, задевает его локтем, и он оглушительно «взрывает» тишину.
Сую купюру официанту за порчу имущества и тяну ее за руку.
– Пойдем. Тебе пора спать.
Только пьяных слез мне не хватает.
На удивление она слушается и идет рядом, и мы без приключений поднимаемся в свой номер.
Едва войдя, Кира стягивает платье и падает на постель, и я снова в роли заботливого братца: подхожу к кровати, накрываю ее одеялом, стараясь не замечать, что на ней только провокационное белье, которое нисколько не скрывает ее прелести, а, наоборот, демонстрирует и привлекает внимание.
Выбрасываю дурные мысли и сразу иду в душ: смыть отпечатки минувшего дня.
Когда выхожу, девчонка сладко посапывает, и я ложусь на противоположный край кровати и тоже быстро проваливаюсь в сон.
Глава 6
– Ник! – вырывается из меня.
Я в шоке. Я спала в объятиях чужого парня.
Скидываю его руку, отодвигаюсь в ужасе от осознания: я в постели с человеком, которого знаю всего два дня, а еще оттого, что на мне надето только нижнее белье, провокационного характера.
– Ник!
– Что ты так вопишь?! Сделай громкость потише, – бормочет он, не отрывая лица от подушки, и тянет на себя одеяло, которое я от испуга скинула с него, натягивая на свой подбородок.
– Почему я раздета?!
Парень приоткрывает один глаз и, щурясь, пытается поймать меня в фокус.
– А ты обычно спишь в платье?
Мне не хватает воздуха. Я задыхаюсь в урагане бушующих чувств. Он несносен.
– Нет, но не с посторонним человеком!
Ухмылка и новая едкая фраза, заставляющая продемонстрировать, как легко мое лицо меняет цвет с белого на красное.
– Посторонним?! Мне кажется, мы вчера стали намного ближе!
Сглатываю ком вместе с его словами, замираю и в панике, смотря на полуголого мачо, приподнявшегося на локте и без стеснения буравящего меня взглядом, прокручиваю в памяти нестершиеся кусочки вчерашней ночи.
«Нет, этого не может быть! Я бы точно такое не забыла! Стоп! О чем я думаю?! Этого просто не могло произойти! По моей воле однозначно!»
Он, невинно улыбаясь, спрашивает:
– Ты разве забыла?! – и, сделав театральную паузу, во время которой я перестаю дышать, договаривает: – Мы выпили на брудершафт и поцеловались.
Вот несносный. Я киплю и булькаю. Я чуть не умерла от разрыва сердца от одной мысли, что переспала с ним, а он шутит такими вещами. Но, пока я от злости, проглотив язык, не могу произнести ни слова, нахал как ни в чем не бывало продолжает:
– Чего тебя так бомбит?! Ты паришься из-за того, что я видел тебя в нижнем белье или из-за того, что сдалась так быстро?!
– Пфф!
Самовлюбленный кретин! Желание придушить его уже переполняет все пределы допустимого, и, чтобы не исполнить его и не брать грех на душу, я вскакиваю с кровати, совсем позабыв, что на мне по-прежнему только белье, условно скрывающее нужные места. Чувствуя обжигающий взгляд на коже, понимаю свою оплошность.
– Хватит на меня пялиться! – злясь на него, на себя, на весь мир, кричу я. А несносного парня это только забавляет. Противный смех разрезает тишину и мое терпение. Поднимаю валяющуюся туфлю и запускаю в него. Он уворачивается и хохочет еще сильнее.
– Мы же оба знаем, что это произойдет?! Это только вопрос времени.
Впопыхах хватаю первую попавшуюся вещь и, натягивая ее на себя, понимаю, что надела его футболку. Плевать, главное, спрятать свое тело от этого обжигающего взгляда.
– Тебе идет! – не успокаивается он, а я сердито бросаю:
– Придурок.
– Ненормальная!
Наконец нахожу шорты, умудряюсь натянуть их и не завалиться.
– Самовлюбленный кретин! – озвучиваю свои мысли и с этими словами вылетаю за дверь, чтобы побыть одной и успокоиться, но к моим ногам, спланировав в воздухе, опускается листочек бумаги. На автопилоте поднимаю его, смотрю, что там написано, и в напечатанном тексте мне в глаза бросается красное слово с тремя восклицательными знаками, от которого все внутри холодеет: «Pozory!!!». Бегло пробежавшись по тексту, натыкаюсь на новое понятное слово «alkohol», время «14:00-04.00» и сумму «50€ z każdego».
Обрывки вчерашнего вечера, перешедшего в веселую ночь, что я помню, выхваченные из текста слова складываются в картину, от которой меня бросает в жар. Позабыв свои обиды, врываюсь в номер и, не обращая внимания на насмешливый взгляд самовлюбленного типа, валяющегося на кровати, подхожу к нему.
– Что мы вчера устроили в баре?!
– Не мы, а ты, – спокойно поправляет он.
Замираю.
– Что?
– Да успокойся! Чуть-чуть пошумела, поразмахивала обувью и разбила бокал.
Все внутри замирает. Это он говорит обо мне?! Пипец! Я никогда в своей жизни не делала ничего подобного.
«Потому что никогда столько не пила!» – песочит совесть.
