ли в ней хоть крупица искренности?
Я ожидала, что беседа Сайи с Гранвилем затянется, ведь даже с Ойвией он нашел о чем говорить целых пятнадцать минут, при том, что уж ее-то, способную только на то, чтобы лить слезы, вряд ли можно было подозревать в интрижке с демоном и уж тем более в том, что она помогла Мараю снять магическую печать. Однако Сайа пробыла в комнате для чаепитий совсем недолго. Я не успела даже подготовиться, когда магичка вышла, а Силуян снова сделал объявление:
- Соэлла Бизар, его сиятельство просит вас для беседы.
Ну вот и мой выход на сцену, подумала я, поднимаясь из-за стола. Приходится обходиться без репетиций, и в плане есть прорехи величиной с черную дыру, так что буду, как всегда импровизировать на ходу, но если справлюсь, то в ближайшее время Гранвилю будет не до того, чтобы стращать невест. Да и бояться его вряд ли кому-то придет в голову.
Когда дверь комнаты для чаепитий за мной закрылась, я изучила обстановку.
Комнатка была небольшой. Стены драпированы вишневым бархатом с золотой вышивкой. Той же тканью обито кресло и два стула возле круглого чайного столика.
В кресле, закинув ногу на ногу, сидел герцог. Сцепив руки в замок, он положил их на колено и смотрел на меня с ожиданием во взгляде. Гранвиль, чуть правее, занимал один из стульев возле столика и держал в руках чашечку из золотого фарфора. Рядом с ним, на столике, стояли две вазочки: одна с печеньем, другая с вафлями.
«О, как удачно», - обрадовалась я.
До сих пор я опасалась, что придется проявить недюжинную изобретательность, чтобы воплотить свой замысел в жизнь. У меня даже наметки были, как все провернуть, вот только предстояло бы проявить крайнюю изворотливость. А тут такой подарок... Я буду не я, если не воспользуюсь в лучшем виде.
- Подойдите ближе, соэлла Бизар, - произнес Гранвиль, попивая чай.
Коротышка-граф на меня даже не смотрел – это явно тактика такая особая, чтобы заставить меня нервничать. Зато герцог не сводил глаз.
- Не хотите ли вы в чем-нибудь признаться, соэлла Бизар? – медленно и громко сербая чай из чашки, спросил Гранвиль.
Он это серьезно? Думает, что кто-то прям так возьмет и выложит: «Каюсь, ваше сиятельство! Грешна! Это я была той, что упражнялась с демоном в поцелуях на скамеечке в саду!»
Ну ладно, Гранвиль. Подыграю тебе. Немножко.
Спрятав стыдливо ладони в складках платья, я не менее стыдливо потупилась и тихо проблеяла тонким голоском Сюзанны:
- Хочу, ваше сиятельство. Я уже давно кое-что от вас скрываю, а сегодня твердо решила во всем сознаться.
Гранвиль, по-прежнему не поднимая на меня глаз, взял из ближайшей вазочки вафельку, поднес ко рту, смачно хрустнул, пожевал, посербал чаю и только после этого ответил:
- Это похвально, соэлла Бизар. Чистосердечное признание может облегчить вашу участь.
Я драматично вздохнула, изобразив лицом страдание душевное.
- Не будьте строги ко мне, ваше сиятельство, - пропищал голосок Сюзанны. – В конце концов, и ваша вина есть в том, что мои сердечные чувства в смятении.
Гранвиль перестал сербать и таки соизволил наконец на меня посмотреть.
- О чем вы говорите, соэлла Бизар?
- Сердце девицы склонно отдаваться чувствам, - усиленно изображая смущение, пролепетала я, продолжая отводить взгляд. – Разве можно любовь юной девы считать преступлением?
Глаза Гранвиля загорелись. Он отставил в сторону чашечку с чаем и по своей привычке потер руками.
«Заглотил наживку», - подумала я, глядя на довольно ухмыляющееся лицо толстяка графа.
Хотя, наверное, это именно он сейчас думает, что поймал рыбку на крючок.
- Итак, соэлла Бизар, выходит, вы признаетесь, что это вы – та невеста, которую удалось соблазнить демону Мараю?
Я сделала большие глаза и, натурально удивившись, похлопала ресницами.
- Что вы, ваше сиятельство! Он же демон, как можно?
Изобразив всем своим видом возмущение, добавила:
- Как вы могли обо мне такое подумать? Сама мысль возмутительна, чтобы благородная девица и демон!..
Помнится, невесты-призраки сильно возмущались, когда Альвина Мизан с первого взгляда запала на Марая. Шептались, что прям позор страшный – сразу на весь род. Или что-то такое.
Помнила я плохо, но, похоже, не ошиблась.
Гранвиль прокашлялся, как будто испытывая неловкость, но и недоверчиво в то же время.
- Тогда, прошу прощения, о каких сердечных чувствах вы говорите, соэлла Бизар? К кому?
Гранвиль повернул голову, посмотрел на герцога, потом снова на меня.
- Или вы имеете в виду его светлость?
Реол Кархейский, став объектом обсуждения, тоже прокашлялся с неловким видом и хмуро глянул на меня исподлобья.
Ну и я тоже прокашлялась, чтобы не отставать от коллектива – и тоже так, будто мне прям изо всех сил неудобно говорить, но все равно сказала:
- Надеюсь, вы меня простите, господа хорошие, но герцог – мужчина совершенно не в моем вкусе.
Тут ожил герцог и посмотрел на меня возмущенно:
- Соэлла Бизар, вы по-прежнему моя невеста. И при этом вы не моргнув глазом заявляете, что я не в вашем вкусе?
Я пожала плечами.
- Насильно мил не будешь. Да, вы не в моем вкусе.
- Это простите, почему? – его светлость мрачнел на глазах.
И чем он недоволен, спрашивается? Он что, всерьез считает, что все невесты должны быть от него без ума? Это при его-то трех скончавшихся женах и проклятии в анамнезе? Нет, как мужчина он, конечно, очень даже привлекателен, но что за высокомерие, в конце концов? Надо поубавить.
Выйдя из позы «овечки Сюзанны», я подняла голову и, посмотрев его светлости в глаза, сказала:
- Простите меня, ваша светлость, но у вас было слишком много женщин.
- Это плохо? – не понял герцог.
- А как вы думаете? – с невинным видом подняла брови я. – Представьте,
