контрабандист из Одессы, который все и наладил. Не я, заметь, наладил, а он. Я же просто ему налаживать хозяйство не мешал. Вот и результат.
— Так и я говорю, что результат отличный! Я читал отчеты за прошлый год. Там у тебя на Соловках прибыль только от хозяйственной деятельности лесозаготовителей в пять миллионов получилась! — похвалил я. И добавил:
— Уверен, что и здесь ты прекрасно справишься.
— Ну, не знаю, Вяча. Тогда, наверное, сюда Френкеля этого придется с Соловков откомандировать, — протянул он.
А я тут же поинтересовался:
— Ты вот лучше расскажи, Глебушка, какое впечатление на тебя произвел этот новый сотрудник по фамилии Ежов, вместе с которым ты сегодня явился в мой кабинет?
Ответ его меня несколько озадачил:
— Так я знаю Колю довольно давно. Он же в организационно-распределительном отделе ЦК до назначения к нам работал у Ивана Михайловича Москвина, с которым я регулярно общаюсь.
Загадочным все-таки человеком до сих пор казался мне этот Глеб Бокий. Сам он никого не арестовывал и не допрашивал, занимался шифровкой и дешифровкой, да прослушкой, а вот с ссыльными и заключенными работать не гнушался. Причем, не особенно их притеснял. Они у него на Соловках даже настоящий литературный журнал издавали. Но его общение с Москвиным и вовсе казалось мне непонятным. По какому поводу могут общаться два столь разных человека, скучный партийный функционер и один из самых ярких, талантливых и незаурядных чекистов? И тут возникла шальная мысль: а не является ли этот Москвин той самой «крышей» Бокия в ЦК? Но, Глеб озвучил еще более интересную версию их общения:
— Между прочим, Москвин очень порядочный человек. И вряд ли он порекомендовал бы на службу к нам какого-то негодяя. Сам Иван Михайлович никогда не матерится, не пьет и не курит, не любит ни шумные застолья, ни похабные анекдоты. Он очень скромный в жизни. И он регулярно посещает собрания нашего эзотерического кружка «вольных каменщиков».
Я решил сыграть под дурачка, сказав:
— Ах да, я и подзабыл уже, что вы с ним старые масоны. Кто там еще у вас в этой вашей масонской ложе, Барченко, кажется?
Я и сам не ожидал, что после моей импровизации он разговорится на эту тему, но Глеба понесло:
— Да у нас совсем не ложа масонская, а, скорее, кружок по интересам. Мы исследуем эзотерику, в том числе и масонскую символику, предания и обряды. Но, в основном, в наше «Единое трудовое братство» стараемся привлекать разных необыкновенных людей со способностями, которые выходят за грани привычного. Мы их ищем по всей стране и исследуем в лабораториях их возможности. Например, помещаем их в черную комнату и задаем вопросы. Это очень интересно, на самом деле.
Я усмехнулся и сказал, задействовав память Вячеслава:
— Так вы и масонов тоже исследуете, которых наша контора арестовывает? За последние годы было у нас несколько громких дел по этим масонам. Мартинисты, «Ложа Гармонии», «Союз Астрея», или вот «Орден Святого Грааля», который в прошлом году накрыли. Только все фигуранты оказались иностранными шпионами, аферистами и вредителями, если помнишь.
Бокий кивнул:
— Самозванцев, к сожалению, большинство. Но, попадаются и интересные экземпляры. Кстати, масоны утверждают, что Иисус Христос был самым первым большевиком, поскольку выступал от лица простых трудовых людей, от рыбаков, плотников и каменщиков. Потому и себя масоны считают ближе к большевикам, чем к верующим христианам. А все масонство, согласно легендам, основали древний архитектор Хирам и каменщики Египта, строители пирамид. Так что все довольно спорно. Но, мы все версии пытаемся изучать. Надо же понять, откуда это учение масонское исходит. Где глубинный корень тех знаний, на которых основано масонство? Не в Шамбале случайно? Эх, хотелось мне это точно выяснить, экспедицию научную послать туда собирался. Может, и сам бы поехал. Да загубили все мое начинание Ягода с Трилиссером. Генрих, понятно, негодяем был и тупицей. А чего его тогда Трилиссер поддержал, я до сих пор понять не могу. Видно задело его сильно, что на экспедицию казенные деньги пойдут, а не на развитие его разведывательной сети. Зависть и жадность в нем проявились. Вот оно как. А ты, Вяча, тоже можешь присоединиться к нашему исследовательскому кружку в любой момент. Будешь смеяться, но я чувствую в тебе какие-то необычные скрытые способности. А я кое-что чувствовать научился за время своих исследований.
Кажется, разговор сам собой начал двигаться к той теме целительства, которую собирался поднять я сам. Но, Бокий меня опередил, первым начав говорить о разном непонятном. И этим, конечно же, нужно было воспользоваться. Потому, дохлебав борщ, я отказался от чая, а предложил Глебу:
— Знаешь что? А давай пойдем прогуляемся, заодно я и территорию нашего нового Особого политического изолятора повнимательнее осмотрю. Да и поговорим по дороге без свидетелей.
Глава 8
Мы с Глебом вышли в парк по аллейке, проложенной мимо северного флигеля и расчищенной дворниками. Небо за это время полностью очистилось от облаков, мороз усилился, и неяркое зимнее солнце висело в высоте, наполняя пространство светом, но совсем не грея. Я порадовался, что на этот раз не забыл пододеть под пальто шерстяной свитер, а на шею повязал теплый клетчатый шарф. Да и франтоватые лакированные туфли я тоже сменил перед выходом из квартиры на утепленные зимние ботинки с достаточно толстыми подошвами и меховыми стельками. Свежий, недавно выпавший снег искрился под солнцем. И белая даль, раскинувшаяся за балюстрадой смотровой площадки, слепила глаза. Но, уже совсем скоро мы оказались в тени заснеженных деревьев, которые обступили аллею с обеих сторон колоннами своих стройных стволов. Воздух пах свежестью. И я с удовольствием вдыхал его, радуясь, что астма, кажется, постепенно отступает, да и спина беспокоит теперь значительно меньше.
Тут Глеб Бокий неожиданно сказал:
— А знаешь, Вяча, я пришел к выводу, что все наши заключенные представляют собой огромный трудовой резерв, мощный человеческий ресурс, с помощью которого можно решать грандиозные задачи социалистического строительства. Вот и этот наш лагерный организатор Нафталий Аронович Френкель, вышедший из среды самых настоящих контрабандистов, убеждает меня на практике в том же самом, что можно успешно готовить из заключенных квалифицированные трудовые кадры. И потом эти люди, когда выйдут на свободу, уже будут иметь нужные для народного хозяйства специальности и легко впишутся в наше социалистическое строительство. Потому я категорически против того, что пытался насаждать Ягода. Он спускал мне директивы не жалеть осужденных. А ведь они же
