и не только потому, что золота в ней почти на два кило, но и как память о моем авантюрном путешествии. Я никогда не прятал дракона от посторонних глаз, потому что определить его подлинность и ценность мог только специалист, а этнографы, специализирующиеся на культуре древних инков, пока еще у меня в гостях не были. Друзья же, в том числе и Клим, воспринимали дракона как дешевую латунную безделушку, которую я купил на рынке у цыган, торгующих бижутерией и гипсовыми статуэтками чертей и драконов, и не проявляли к нему никакого любопытства, а я, естественно, не подогревал их интерес.
Я взял табурет и сел напротив женщины, внимательно глядя на ее глаза, молящие о помощи. Что-то не нравится мне весь этот спектакль. Два года назад я был очень доверчивым человеком, и на мои уши совсем несложно было навесить лапшу. С лапши и началось мое знакомство с Валери, тогда еще будущей матерью моей дочери. Эта красивая, умная и хитрая метиска возглавила группу мошенников, и они моими руками ограбили инкассатора казино "Магнолия". Впрочем, инкассатором потом оказался сводный брат Валери – Глеб, но тем не менее я глубоко заглотнул приманку, подкинутую мне Валери.
Дочь перуанца, крупного наркодела и литовской артистки драмтеатра, она научила меня иначе смотреть на жизнь. Благодаря ей я стал неисправимым скептиком, и любое явление жизни, которое раньше воспринял бы как истину, теперь подвергаю сомнению: а так ли оно есть, как кажется на первый взгляд? Безусловно, такая концентрированная подозрительность стала не лучшим моим качеством, и потому кое-кто из моих прежних друзей теперь на дух меня не выносит, зато я познал одну очень важную житейскую мудрость: наша жизнь – затянувшийся спектакль, где каждый играет ту роль, которая в наибольшей степени скрывает его истинную суть.
Я молча смотрел на тихие страдания женщины и, прежде чем развязать ей рот и выслушать ее, попытался в общих чертах разгадать, что же произошло. Без всякого сомнения, ее связал кто-то другой, сама она никак не могла связать свои руки за спиной. Предположим сообщника, вместе с которым она решила очистить мою квартиру. Сообщник звонит мне по утрам, чтобы создать атмосферу таинственности, а также вывести меня из себя, затем в очень лаконичной форме предупреждает о какой-то опасности. Нетрудно просчитать, что я тотчас побегу к единственному телефону-автомату в поселке в надежде найти анонимщика, но встречаю легкомысленную гражданку, щебечущую по телефону. Разумеется, она видела какого-то мужчину в красных трусах и хорошо запомнила, куда он пошел, но у нее больше нет жетончика, а так срочно надо позвонить. Я, как нормальный человек, предлагаю ей ключи от квартиры, а сам иду искать мужчину в красных трусах, звонившего мне, хотя он вовсе не в красных трусах и давно стоит у подъезда моего дома, ожидая женщину с ключами. Затем они быстро очищают квартиру, мужчина, обеспечивая женщине алиби, связывает ее и завязывает ей рот полотенцем, а сам скрывается.
Ну вот, все склеивается, думал я, разглядывая полные коленки женщины. Красотой тебя Бог обделил, и, к сожалению, умом и хитростью тоже. Сейчас я развяжу тебя, и ты, нагоняя на глаза слезы, будешь рассказывать мне, как мирно звонила по телефону, и вдруг в квартиру ворвался большой и страшный человек в черных очках, и как он несколько раз ударил тебя, а потом привязал к стулу и принялся запихивать в мешок все, что ему попадалось под руку, в том числе и дракончика, висевшего на стене. После чего он, естественно, скрылся в неизвестном направлении, а ты, умирая от страха, потеряла сознание.
Я встал, поднял с пола нож, лежащий рядом со стулом, разрезал веревки, развязал ремни, а полотенце, которым был стянут ее рот, не развязывая, стянул на шею на манер пионерского галстука. Резать жалко, пусть мучается с узлом сама.
– Это ужасно! – произнесла она первую фразу и, точно следуя предсказанному мною сценарию, принялась плакать. Слезы были натуральные, и она вытирала их кончиками "пионерского галстука". Я проявил свое железное терпение и позволил ей проиграть эту мокрую сценку до конца. Когда слезки иссякли, женщина сказала:
– У вас нет какой-нибудь воды?
Готовится к монологу, подумал я и принес ей воды из-под крана. Она выпила весь стакан с такой жаждой, что, уверен, легко справилась бы и с трехлитровой банкой.
– Ну, – сказал я, закидывая ногу на ногу и скрещивая на груди руки. – Теперь можно и поговорить. Начинайте! Про то, как в квартиру неожиданно ворвался незнакомец в очках, как он ударил вас, а потом связал.
Женщина судорожно сглотнула и выпучила на меня глаза.
– А вы откуда знаете? – полушепотом спросила она.
– Да такое у меня свойство. Про Ванду читали? Так вот, я ее дальний родственник. Закрою глаза и вижу, что происходило там, где меня не было.
Женщина смотрела на меня с недоверием, даже с опаской. Если она полная идиотка и поверит в этот бред, то, возможно, сейчас же и признается.
– Я жду, – повторил я. – Говорите только правду и в подробностях.
Она вдруг прижала к груди руки и быстро-быстро заговорила:
– Клянусь вам, я думала, что это вы и не стала спрашивать, но только дверь приоткрыла, он сразу ногу просунул, телом надавил – куда там мне с таким конем справиться! Я бы милицию позвала, голос у меня – будь здоров, но он, паскудина такая, сразу за горло схватил, к лицу какой-то дезодорант подсунул, а потом на стену толкнул. Я только за вашу куртку успела схватиться, да так с ней и отлетела, там, кажется, петелька оторвалась – это я сейчас пришью. У меня от неожиданности, знаете, прямо-таки горло свело, я стою, глазами моргаю, ничего сказать не могу, а он – рукой за лицо и повторяет одно и то же, как заведенный: где, мол, Вакула, куда он спрятался…
– Вацура, – поправил я и подумал, что они молодцы, учли даже такой тонкий момент, как преднамеренное искажение фамилии.
– Извините, я не помню точно.
– Естественно, – закивал я головой. – Ну, и что было дальше?
– Ну, я не буду повторять, что он мне говорил – там все с матом, очень грубо, потом он толкнул меня на стул, достал из кармана веревку и связал, как колбасу, – чтоб он удавился на
