когда двум офицерам военно-морских сил было поручено изучить некоторые немецкие проекты в области химии, Розенштейн составил документ, облегчивший им выполнение этого задания.
Было, конечно, странно видеть немецкого пленного, читающего наставления офицерам союзных сил. Но он делал это отлично и даже написал несколько толковых разведывательных донесений для миссии Алсос, например о производстве синтетического газолина.
Этот человек был очень доволен: с ним хорошо обращались, он чувствовал, что делал полезное дело, и впереди его ничто не беспокоило. Но с расширением нашей деятельности мне в конце концов пришлось отказаться от его услуг, так как он мог узнать о нашей миссии слишком много и даже больше, чем любой из наших работников. Кроме того, мы ожидали, что вскоре нам придется выехать из Парижа. Не хотелось, конечно, терять такого полезного человека, но это было необходимо. Единственный приемлемый для нас путь, которым мы могли избавиться от него, заключался в том, чтобы сделать его свободным человеком. Хотя я и очень возмущался его возвращением в Германию из Швейцарии и, пусть кратковременным, участием в немецких военных усилиях и сначала не доверял его лояльности и благонадежности, я все же был уверен в том, что его поведение в последний период войны и сотрудничество с нами после освобождения Парижа давало ему право на свободу. Так как официально он был пленником французов, то мы сообщили им наши рекомендации. Французы были очень удивлены, но не тем, что мы хотели его освободить, а тем, что мы совершенно добровольно отказывались от услуг столь полезного пленника. Они не знали, что наше великодушие диктовалось исключительно необходимостью.
Итак, вскоре Розенштейн сделался свободным человеком. Но теперь трудности для бедняги только начались: жить негде, нет ни денег, ни еды, ни работы, а доступ в миссию Алсос закрыт. К счастью, его затруднения продолжались недолго. Французские власти нашли для него подходящее место в своих исследовательских организациях. Мы же помогли ему разыскать в Германии невесту и родственников. Он женился и, вероятно, живет в Париже счастливее, чем когда-либо. Но нам было некоторое время трудно без этого неутомимого работника, этой живой химической энциклопедии и ходячего словаря.
Урановая фабрика в Катанге, Бельгийское Конго, 1917 г.
Тем временем в сентябре 1944 года союзными войсками был освобожден Брюссель. Так как большая часть мировой добычи урана приходилась на Бельгийское Конго[8], мы немедленно направились в этот город. Там мы узнали, что один крупный химик из «Ауэр Гезельшафт» – известного немецкого химического концерна интересовался главным образом местонахождением запасов урана и что он имел свою контору в Париже.
Мы возвратились в Париж и направились в помещение французской компании, имевшей дело с редкими химическими элементами и обладавшей монополией на торий. Эта фирма – «Редкие земли» – принадлежала евреям и была забрана концерном «Ауэр Гезельшафт». Незадолго до освобождения Парижа весь запас тория был вывезен в Германию. Приказ о его вывозе был дан тем самым химиком, который интересовался запасами урана. Все это прямо касалось нас.
Нам было известно, что тории мог быть использован в атомной бомбе на одной из последних стадий ее разработки. Означал ли этот интерес к торию, что немцы фактически уже обогнали нас? Мы тщательнейшим образом проверили всевозможные промышленные применения тория и пришли к заключению, что даже небольшой части всего количества украденного тория хватило бы для атомной промышленности на двадцать лет.
Загадка с торием стала для нас буквально манией. Но французская фирма ничем не могла нам помочь. Французы не имели ни малейшего представления, зачем немцам понадобился торий. Мы навели необходимые справки относительно немецкого персонала. Нам сообщили, что химик, хотя и числился в Париже, много путешествовал и бывал здесь редко. Его замещали марионеточная фигура по имени Петерсен и весьма опытная секретарша фрейлен Вессель. Как нам сообщили, Петерсен не отличался особой смышленостью. С другой стороны, у фрейлен Вессель смышлености хватало на двоих. Весьма вероятно, что она была бельгийкой и жила где-то на севере.
– Они ничего не оставили, когда удирали? – спросил я работников фирмы.
– О, нет, ничего. Они очистили всю контору.
Абсолютно ничего.
Я знал, что так не бывает; всегда остаются какие-нибудь следы.
– Вы уверены, что они не оставили никаких бумаг? – спросил я снова.
– Действительно ничего. Только несколько каталогов. Но мы можем еще раз проверить все вокруг, чтобы удостовериться в этом.
Они принесли нам каталоги немецкой фирмы и несколько бумаг, среди которых были письма, представлявшие определенный интерес. В этих письмах упоминались имена химика из концерна «Ауэр Гезельшафт», Петерсена и фрейлен Вессель. В них сообщалось о междугородных телефонных переговорах на большие расстояния, а так как такие разговоры в военное время предоставлялись только лицам, имевшим соответствующие полномочия, можно было заключить, что Вессель представляла собой нечто большее, чем обычная секретарша.
Кроме того, мы нашли книгу регистрации входящей и исходящей почты. За небольшими исключениями, зарегистрированные письма адресовались в немецкие или французские конторы этой компании. Но в одной из последних записей значилось, что Петерсен направил письмо фрейлен Вессель в маленький городок Ойпен на германо-бельгийской границе. Возможно, что она еще была там.
Между тем к нам сыпались депеши из Вашингтона, требовавшие больше информации о немецкой компании и обо всем, что касалось тория. Петерсен уехал обратно в Германию. Единственное, что нам оставалось, это «cherchez la femme» («ищите женщину»), как говорят французы. Ойпен как раз только что перешел в руки союзных войск. Нам следовало поискать фрейлен Вессель там.
Для контрразведчика было недостойным связываться с канцелярской волокитой хотя бы потому, что это слишком затянуло бы дело. Как обычно в таких случаях, полковник Паш решил разыскать эту фрейлен сам.
– Я привезу ее сюда, – сказал он, садясь в машину вместе с двумя своими людьми. Они уехали.
Через несколько дней раздался звонок полковника по междугородному телефону.
– Мы схватили его, – сказал он. Но связь, как всегда, была плохой, и я не был уверен в том, что я правильно его понял.
– Схватили кто? – спросил я не очень грамотно.
– Его, – сказал полковник. – Вы знаете кто.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал я. Но внезапно мне сразу стало ясно, что имел в виду полковник. Он разыскал не только фрейлен Вессель – он нашел также и Петерсена!
Петерсен и его секретарша были доставлены в Париж – сначала герр доктор, а немного позже и фрейлен. Когда Петерсена захватили, при нем был чемодан, полный различных документов. Это было очень счастливым обстоятельством для нас! Впервые к нам в руки попал настоящий пленник миссии Алсос. Мы очень надеялись,
