как вернуться обратно, к нормальному состоянию, понятия не имею…
— Вы просто не умеете находить подход к женщинам! — авторитетно заявляет Пастухов. — А в этом деле, между прочим, креатив нужен! Фантазия!
Мы с пацанами дружно ржем. Умеет Леха сказануть что-нибудь эдакое.
— Ну че, великий знаток женской натуры, — насмешливо подначивает Данила, — может, покажешь нам мастер-класс? А то мы без твоей мудрости так девственниками и помрем.
— Да без проблем! — хорохорится Леха, не выкупая иронии. — Смотрите и учитесь, пацаны!
Вмиг став серьезным, друг приглаживает рыжую шевелюру и поправляет ремень на джинсах. Затем распрямляет плечи, выпячивает грудь и пружинящей походкой направляется к Ане, которая по-прежнему стоит на отшибе и с отсутствующим видом буравит взглядом асфальт.
Отчего-то я заранее уверен, что Лехе ничего не обломится. Краснова в детдоме совсем недавно, но уже ясно, что она не из тех кокеток, которые коллекционируют пацанские сердца. Скорее, повышенное внимание ее даже немного пугает. Она ведь не выбирала рождаться такой красоткой.
Но, даже несмотря на то, что Пастухов обречен на провал, мне все равно любопытно понаблюдать за его потугами. Интересно, что он скажет Ане? Выдумает очередную псевдооригинальную хрень? Или ограничится банальным «пошли потанцуем»? Лично я бы на его месте выбрал второй вариант. Он, как ни крути, наименее рисковый.
Затаив дыхание, смотрю на то, как Леха приближается к Красновой, когда моей руки внезапно касается что-то мягкое и теплое.
Оборачиваюсь и изумленно вздергиваю брови.
Черт. Настька. Про нее я как-то совсем забыл…
— Мот, тут медляк начался, — заискивающе произносит она. — Пригласишь?
— Эм… Я…
Слегка растерявшись, оглядываюсь на Леху, который в этот самый момент стоит подле Ани. У нее вид напуганный, у него — откровенно раздосадованный.
Походу, не по зубам оказалась девочка. Вот он и бесится.
— Слушай, Насть, — чешу затылок, пытаясь подобрать правильные слова, — я пас, пожалуй. Извини, ладно?
Ее лицо обиженно вытягивается, а в глазах зажигается огонек ярости.
Чувствую себя неловко. С одной стороны, она вроде не чужой мне человек. А с другой, что делать, если я реально не хочу с ней танцевать? Насильно-то мил не будешь…
— Ну и ладно! — надув губы, Настя демонстративно вскидывает подбородок и отходит в сторону.
Считай, легко отделался. Хотя далеко не факт, что она просто проглотит обиду.
Ладно, пофиг, потом с ней разберусь.
Снова перевожу взгляд на Леху с Аней, но друг с кислой физиономией уже ковыляет обратно. Жалко даже как-то: его триумф и минуты не продлился.
— Ну че, Дон Жуан, — глумится Гера, — как прошло?
— Отвалите, — угрюмо бурчит Пастухов.
— Не сработал твой подход, да? От ворот поворот дали?
— Да она вообще тормозная! — выпаливает Леха с обидой. — Ни рыба ни мясо! Отвечаю, пацаны!
— Ну-ну, — хохочет Лесков. — А как же креатив? Не помог?
— Иди нахрен.
Пастухов дуется, как голубь-трубач, а пацаны продолжают издеваться. Я в их стеб не лезу, но мне тоже смешно. Все-таки Леха — фантастический олух. С напрочь отсутствующим критическим мышлением. И на что он только надеялся? Аня ведь не одна из тех девиц, с которыми он привык проводить время. К ней на хромой козе не подкатишь.
Одергиваю джинсовку и собираюсь с духом. Поржали — и хватит. Пора брать ситуацию в свои руки.
На спор с пацанами мне уже давно плевать, а вот Аня и впрямь запала в душу. Да и я ей вроде как тоже не противен… Вижу же, нет-нет да стрельнет глазами в мою сторону.
Короче, надо действовать. А то пока я тут ушами хлопаю, еще какой-нибудь смельчак ее пригласить захочет. А она со мной должна танцевать. Со мной и точка.
Так что нахрен всех остальных ухажеров. Моей будет.
Глава 10. Аня
Каждый шаг Мота отдается в моем теле новым всплеском адреналина. Парень все ближе и ближе, и голова взрывается от вопросов. Зачем он к нам идет? Что хочет сказать? Собирается пригласить на танец? А если да, то кого? Нину? Или все же меня?..
Не выдержав напряжения, снова опускаю глаза в землю и закусываю щеку с внутренней стороны. Томительное ожидание натягивает нервы тетивой. Сердце колотится так сильно, что сотрясает все мое тело. Целиком. Я чувствую пульс в висках, в горле, в животе и даже на кончиках пальцев…
— Почему Леху отшила? — голос Горелова пронзает мелодичную музыку медляка и током проходится по моим венам.
С усилием отдираю взгляд от асфальта и фокусирую его на Матвее.
— Не люблю танцевать, — лепечу еле слышно.
— В принципе? Или конкретно Пастухов не угодил?
На самом деле наиболее правдивым будет второй вариант, но я выбираю тот, что кажется наиболее безопасным:
— В принципе.
Какое-то время Горелов молчит, пристально рассматривая мое лицо. Изучающе так, с прицельным вниманием. А затем вдруг ни с того ни с сего заявляет:
— А со мной потанцуешь? Ты ведь вроде как моя должница.
Изумленно расширяю глаза. Неужели Матвей считает, что это равносильно? Он жизнь мне спас, а взамен просит просто танец? Забавный. Я бы и так согласилась…
Потому что он нравится мне. Очень.
После того инцидента на озере я не переставала о нем думать. Он даже снился мне пару раз. И после этих снов у меня было такое приятное, такое сладкое послевкусие, что мне категорически не хотелось просыпаться…
Я знаю, мы едва знакомы. Но почему-то мне кажется, что Горелов хороший. Не такой, как остальные мальчишки в детдоме. Он чуткий, добрый и понимающий. Да и к тому же храбрец. Так по-геройски вытащил меня из воды и никому не рассказал о случившемся. Оставил свой маленький подвиг в тайне.
— Давай, — робко киваю я.
Наверняка из-за смущения мое лицо сейчас напоминает огненный шар. Щеки горят, губы искусаны. Но совладать с эмоциями мне не под силу, ведь совсем скоро мы с Мотом окажемся лицом к лицу. Я одновременно боюсь и безумно хочу этого…
Совершенно непринужденным естественным жестом Горелов берет меня за руку и утягивает за собой на импровизированный танцпол. Туда, где под знаменитое «Люби меня, люби» плавно покачиваются из стороны в сторону десятки других парочек.
Становимся друг напротив друга. Горелов располагает ладони на моей талии, а я несмело опускаю руки на его плечи. Взгляд глаза в глаза. Такой глубокий и пронизывающий, что на миг у меня перехватывает дыхание…
— Ты дрожишь, — негромко замечает Матвей.
Его лицо — спокойное и серьезное — всего в тридцати сантиметрах от моего. В карих глазах мерцает теплое пламя.
— Прости, — отзываюсь тихо.
— Боишься меня?
— Нет, — мотаю головой. — Просто отвыкла
