возьми — неведома хрень. Звездный карабин! Что это, блин, вообще такое⁈ Это мир магии или пост-апокалипсис⁈
— Ребята, не отвлекаемся! — Джей снова обратилась к Остапу. — Вот скажи, что будет, если ты, играя в какой-нибудь «DayZ», вдруг перестанешь отстреливать зомби и собирать лут?
— Сольюсь, — резюмировал Остап.
— То-то же. Так что давай без самодеятельности.
— Слушайте, а если все это какая-то игра, то как она называется? — задумчиво спросил Кабан.
— «Изгои», конечно же! — подмигнула ему подруга детства.
— Отличное название!
Джей на секунду замерла, а затем звонко хлопнула себя ладошкой по лбу:
— Мы же совсем про водителя забыли! Как он там?
— Живой. Мы проверяли, — успокоил ее Луцык.
— Допросить его не пробовали? Узнать, что это за место, ну и вообще?
— Я пытался. Без толку. Мужик, кажется, вконец сбрендил от горя.
— Оно и понятно, жену потерять — это тяжелая утрата. У нас в группе был саксофонист, так у него сын в аварии разбился. Бедняга после похорон поехал кукухой, говорить перестал, только мычал что-то нечленораздельное. Родственники его в дурку сдали. Говорят, совсем плохой стал, целыми днями лежит в постели и в потолок смотрит. Короче, овощ.
— Ой, какой зайка! — звонким колокольчиком донесся голос Гюрзы.
— Ты про это про поехавшего? — озадачился Луцык. — Да какой он, к хренам, зайка?
— Да вот там зайка!
Посмотрев туда, куда она указывала, все увидели существо размером с кошку с длинными рыжими ушами. У него была закругленная беличья мордочка, крошечные передние лапки, мощные прыгательные задние и длинный хвост, раза в два длиннее тела, с черно-белой кисточкой на конце.
— Какой же это зайка? Это тушканчик, — радостно пояснил Луцык.
— Для тушканчика он великоват, — заметила Джей.
— Может, порода такая. Ишь какой, не боится! Иди сюда, малыш, цыпа-цыпа-цыпа.
— Какая еще «цыпа»? Так цыплят зовут.
— А как надо?
— Кис-кис.
— Это для кошек.
— Какая разница? Хотя да, «кис-кис» тоже не подойдет. Это же заграничный тушкан, надо как-то по-другому… Мичу-мичу!
— Это что еще за белиберда?
— Так в Италии говорят.
— А в Турции кошки откликаются на «пись-пись». Помнишь, Володя, как мы смеялись, когда были в Стамбуле? — тихонько, боясь спугнуть зверька, сказала Гюрза.
Тушканчик тем временем с любопытством глядел на людей большими черными глазами и смешно морщил носик.
— Давайте его поймаем и сожрем, — предложил Луцык.
— Ты это серьезно⁈ — ахнула Гюрза.
— Серьезней некуда.
— Как можно? Это же живое существо. И оно такое миленькое.
— Голод не тетка. Кстати, кто-нибудь из вас кого-то убивал? Зомби — не в счет.
Повисло молчание.
— Тогда я сам. Джей, подай-ка ножик.
Но вдруг тушканчика словно подменили. Он весь напрягся, готовясь к прыжку, мордочка оскалилась, обнажив ряд острых, как иглы, зубов. Хвост, на конце которого появился длинный розовый шип, взметнулся вверх.
— Ой, что-то мне это не нравится, — прошептал Кабан.
— Володя! Мне страшно! — пронзительно завизжала Гюрза.
Из-за контейнера показалось еще с десяток таких же зверьков. Все они были готовы к атаке.
— Валим! — заорал Луцык, и все бросились врассыпную.
Гюрза, Остап и Кабан побежали к грузовику, а Луцык и Джей с обезьяним проворством забрались на крышу контейнера, цепляясь за какие-то неровности на его переборках. Оказавшись наверху, они отдышались и посмотрели вниз.
Там уже копошилось целое стадо тушканчиков. Штук под тридцать. Они подпрыгивали, нервно расхаживали, шипели и размахивали шипованными хвостами.
— Какие-то они агрессивные, не то что их земные собратья, — заметила Джей.
— Сюда они точно не допрыгнут, — заверил ее Луцык.
— Я надеюсь.
— Сколько тут высота?
— Три. Нет, два с лишнем метра.
Луцык сел на задницу и уставился на холм, возвышающийся перед ним.
— Похож на гигантскую дойку, — решил поделиться он своим сравнением.
— Тебе говорили, что ты больной? — спросила Джей.
— Ну правда, похож. На огромную дойку. А груда камней наверху — это сосок. Сама посмотри!
— Тебе к врачу надо! К психиатру.
— Да я просто хотел разрядить обстановку.
— Разговорами о дыньках?
— Ну да.
— Пошляк!
— Ладно, ладно, извини.
— Ты лучше придумай, что нам дальше делать.
— Сидеть тут и ждать.
— Ждать? Чего, интересно?
— Ну не МЧС же! Когда-нибудь тушканчикам надоест нас караулить, и они свалят.
— А если не свалят?
— Тогда мы умрем тут от жажды.
— Спасибо, ты такой оптимист!
— Если тебя это утешит, умрем мы не скоро. Дня через три-четыре.
— Надо что-то срочно предпринять! — она принялась нервно расхаживать по крыше.
А вот Луцык оставался спокоен. Он даже поймал себя на мысли, что ему все это нравится. Натурально, как в летнем лагере в детстве! Если бы не голодуха да зомби с агрессивными тушканчиками, вообще было бы зашибись.
Вся его московская жизнь была пресной, наполненной скукой, рутиной и однообразием. Писать романы — не самое веселое занятие. Сидишь за компом, тыкаешь по клавишам. И так — целый день. Иногда даже времени нет погулять. Постоянно в напряге, ведь нужно держать читателя «на крючке»: придумывать интересные сюжетные повороты, интересных персонажей. А как закончишь книгу, сразу принимаешься за другую. Писательский мир жесток, а конкуренция ого-го какая. Забвение может накрыть в любой момент. И если ты смог застолбить место в жанровой литературе, нужно держаться за него руками и ногами. Чуть зазеваешься — и вместо тебя придет другой автор. Молодой, энергичный, с ворохом новых идей. К тому же с Луцыком подписало контракт крупное издательство, требовавшее, кровь из носу, выдавать по четыре романа за год. Качество книг от этого, конечно, страдало, но у читателей они все равно имели успех.
А первое свое произведение он писал три года. Подходил к процессу обстоятельно и вдумчиво. Вдохновлялся творчеством Стивена Кинга и Питера Страуба. Получилась стильная готическая история о призраках под названием «Принцесса из озера». Роман выстрелил. Удостоился даже номинации на какую-то премию, но не победил.
Через год успешного писательства Луцык оставил журналистику и кинокритику, которыми занимался до того. Большого дохода новая стезя не приносила, зато не нужно было ходить в офис, где страдать всякой ерундой и бессмыслицей и общаться с неумными и некомпетентными людьми. К примеру, последний его начальник по кличке «Упырь» ни черта не
