в роли купца, а я в роли танцовщицы? — простонал с диванчика неподалеку Родриго, все еще пытаясь прийти в себя после незапланированной пьянки и с трудом шевеля глазами.
— Молчи лучше… танцовщица, — укоризненно покачала головой женщина, глядя на мужа. Повернулась к генералу и продолжила: — Таким взглядом, как у вас, убивают, а не пытаются угодить покупателю. Может, стоит изобразить начальника охраны купца? Так вы по крайней мере будете выглядеть правдоподобно. Еще можно бороду отпустить и на глаз надеть кожаную накладку. А еще можно краской нарисовать побольше морщин и вместо ноги приделать деревянный протез. Я недавно видела спектакль. Там у актера очень удачно получалось управляться с такой деревяшкой. — Глаза темпераментной южанки разгорались, а идеи лились как из рога изобилия.
Серж задумчиво смотрел на женщину. В ее словах был резон. Он уже и сам думал о чем-то подобном. Не о протезе, конечно, но в целом разделял мнение Клаэриты. Особенно после того, как пообщался с прибывшим купцом. Нет, при желании Серж, конечно, сможет изобразить и угодливость, и подобострастие, но вряд ли его хватит надолго, а поездка может затянуться, и он не уверен, что справится. А если он выпадет из образа, то его быстро раскроют, и не факт, что ему удастся спасти Эмму и выбраться с ней из Кахета.
В кабинет постучали, и на пороге показалась Мартина.
— Господин генерал, все готово, пойдемте.
Серж кивнул и, попросив купца его дождаться, направился за знахаркой.
Когда она появилась и заявила, что Эмма жива, он поверил сразу. Может, был неправ, но очень хотел Мартине верить.
— После приезда в Коготь я зачаровала на ее крови амулет, — стоило им остаться наедине, заговорила Мартина. Для этого пришлось попросить губернаторскую чету покинуть кабинет, что было не очень красиво, но посвящать их в тайну колдуньи было не очень уместно. Да и Родриго находился не в том состоянии, чтобы адекватно реагировать на такие новости. — Если бы Эмма умерла, я бы узнала об этом сразу…
Мартина достала из-за пазухи мешочек, который висел на кожаном шнурке на ее шее и вытряхнула из него три мелких предмета: блестящий кусочек стали, розовую ленточку и маленькую перламутровую жемчужину.
— …Это, — она ткнула в сталь, — Матео. Это, — тычок в ленточку на ладони, — моя Ханна, а это — она указала на жемчужину, — Эмма. Пока эти вещи выглядят так, как сейчас, те, на кого они зачарованы, живы и здоровы.
Соображал генерал все еще плохо. Ленточки… Жемчужинки… И все-таки логику уловил.
— Ты уверена? — все же спросил он и откашлялся — голос стал сиплым.
— Уверена, — глядя ему глаза, ответила Мартина.
— Я слышал, что колдуньи могут указать местоположение человека. Ты сможешь?
Женщина вздохнула и опустила глаза:
— Смогу, но мне нужны или капля крови, или кусочек ногтя, или хотя бы волосок Эммы. В замке ничего этого не осталось. Я сама ее учила всегда следить за этим. Мало ли в чьи руки такие вещи могут попасть, а время сейчас неспокойное, и дело мы имеем с Кахетом — там колдуньи многое могут. Эмма еще не ощутила свою силу, чтобы защищаться, а амулет всегда можно снять.
Серж судорожно соображал, что делать. Откуда у него может взяться ее кровь или ноготь?! А потом замер, вспомнив нечто очень важное, заторможенно засунул руку в карман кителя и достал локон светлых волос жены, который ему совсем недавно — а кажется, будто прошла вечность — прислал Сокол, чтобы красноречиво уведомить, что Эмма похищена.
Серж медленно раскрыл подрагивающую ладонь и протянул локон Мартине:
— Этого хватит?
Глаза колдуньи зажглись радостью и надеждой:
— Я иду готовиться к ритуалу! — воодушевленно кивнула она. — Только мне еще понадобится карта.
— Будет тебе карта, — решительно ответил Серж.
— Тогда как буду готова, я вас позову.
Глава 16
Глава 16
Меня купили. Вернее, пока только договорились о проценте от продажи, но мое настроение от этого лучше не стало.
На следующий день после неудавшихся сексуальных игрищ в гости к (простите богини) хозяину явился большой грузный мужчина в чалме на лысом черепе, и меня привели показать ему. После вчерашней встряски, когда мне во дворе чуть не отрубили руку, я испытывала апатию и полнейшее равнодушие ко всему происходящему.
До сих пор помню, как два охранника вытолкнули меня во двор к позорному столбу, который, как оказалась, не так уж редко пустовал в этом доме. Меня поставили на колени и положили руку на деревянный чурбачок. Третий охранник ненадолго скрылся из виду, и я подозревала, что он пошел за топором.
Из дома вслед за нами высыпали встревоженные наложницы и слуги. Вести по дому разлетелись в мгновение ока, и все хотели зрелища, хотя во взглядах девушек читался испуг и сочувствие.
— Вы что?! — выдохнула я срывающимся голосом, поочередно глядя в безразличные лица своих конвоиров. — Так ведь нельзя!
— Хозяин повелел отрубить тебе руку. Значит, ты заслужила наказание. Не брыкайся и прими волю хозяина, — равнодушно ответил мне правый.
В глазах левого проскользнула толика сочувствия, но ее вряд ли хватило бы, чтобы хотя бы ослабить хватку на моем плече.
Третий охранник появился быстро. Он покрутил в руке внушительный топор, проверил пальцем остроту лезвия и кивнул тем, кто меня держал, чтобы приготовились.
Я всхлипнула, уже представляя на месте руки окровавленный обрубок, и, не выдержав, зажмурилась. Из глаз покатилась слезы. Даже в самом страшном сне я не могла представить, что со мной может случиться нечто подобное! Что за мир? Что за люди? Как так можно?!
— Стойте! — за шумом сердца в ушах я не сразу осознала, что кто-то остановил казнь. — Хозяин передумал и решил на неделю лишить ее еды. Воды до завтрашнего вечера тоже давать не велел. А сейчас отведите неблагодарную в комнату и заприте.
Меня тут же вздернули на ноги и потащили. Именно потащили, потому что ноги от пережитого ужаса меня не слушались.
И вот сегодня меня показывали главному евнуху аукционного дома. Даже украсили по этому поводу не хуже, чем
