Больше оператор от мониторов не отрывался. Вплоть до восьми часов утра. До сдачи смены.
В восемь он снял тапочки, надел туфли, перебросился парой фраз с севшим на его место сменщиком и убыл.
О чем наблюдатель сообщил диктофону.
В восемь пятьдесят пять проснулся банкир.
В восемь пятьдесят шесть — потянулся.
В девять десять позавтракал.
В девять тридцать спустился в гараж, откуда через пять минут выехал бронированный «Мерседес».
Меньше чем через полчаса управляющий банком вновь возник в паутине дальномера. Но уже не этого, уже другого дальномера, другого бинокля, закрепленного на штативе на чердаке другой шестнадцатиэтажки.
Силуэт банкира мелькнул в одном окне, потом в другом и до вечера скрылся за глухими жалюзи кабинета управляющего. Но наблюдение продолжалось.
«В двенадцать ноль семь из ворот банка выехала машина — джип „Чероки“ черного цвета номерной знак…»
«В двенадцать тридцать вышел человек — мужчина средних лет, брюнет, рост сто восемьдесят один — сто восемьдесят пять сантиметров…»
Управляющий банком «Российский национальный кредит» попал как муха в паутину. В паутину дальномеров…
Глава 6
Папка была одна. И очень тоненькая, потому что дело оказалось простеньким. Протоколы допросов, акты экспертиз, фотографии, справки… Выносить их из здания прокуратуры было нельзя. Но если за деньги, то можно…
У Резидента были деньги. И были материалы дела.
Он вновь и вновь перечитывал их, пытаясь понять, как все произошло.
И понимал все меньше и меньше. Начальник Охраны оказался крепким профессионалом, в короткий срок смог превратить обыкновенный загородный дом в маленькую Брестскую крепость. В дело был подшит нарисованный лично им план обороны, где крестиками отмечено местоположение каждого охранника, радиусами — сектора обстрелов, треугольниками — технические средства защиты. Крестиков и треугольников было много. Через крестики и треугольники пробраться незамеченным было практически невозможно, только если идти на штурм. Но никакого штурма не было… Так может, и убийц не было?..
В кабинет потерпевшего заходил только Начальник Охраны, там его видел ближний телохранитель — родственник покойного, причем видел, как тот стрелял!
При этом осужденный Начальник Охраны клянется и божится, что никого не убивал. Что подтверждают анализировавшие его поведение психоаналитик и полиграф.
А раненый телохранитель утверждает обратное.
Выходит, кто-то из них врет.
Кто?
Начальник Охраны в компании с полиграфом и психоаналитиком? Или телохранитель?
Зачем врать Начальнику Охраны — понятно.
Зачем телохранителю — не очень. Может, он имеет на своего начальника какой-нибудь зуб и решил таким образом отомстить ему?..
Резидент снова и снова перебирал и перекладывал подшитые в папку бумаги и просматривал изъятые следствием кассеты с видеокамер наблюдения.
Вот сидит охранник, ничего не делает, хотя и не спит… Вот он поднял голову и повернулся. В кадр вошел, почти вбежал Начальник Охраны и, не поздоровавшись и никак не прореагировав на приветствие подчиненного, пересек комнату. Из чего можно сделать вывод, что либо он по натуре хамоват, либо чем-то сильно озабочен…
Начальник Охраны открыл дверь, закрыл дверь и тут же вновь открыл ее, но уже с другой стороны, что зафиксировала вторая, в следующей комнате, видеокамера. Он вновь быстрым шагом пересек помещение, ни к кому не обращаясь и ни на кого не глядя, и скрылся за дверью, ведущей в апартаменты хозяина. На чем запись обрывалась, так как в жилой зоне видеокамер установлено не было. Хозяин дома справедливо полагал, что его интимная жизнь не сериал, предназначенный для коллективных телепросмотров.
Ну и что из всего этого следует — что Начальник Охраны редкая бука и молчун? Это еще не преступление…
Или что он был не в духе? Тогда нужно попытаться узнать, по какому поводу не в духе, вдруг это не семейные неурядицы и оттуда потянется след.
А если он был чем-то озабочен, то важно узнать, чем…
Так, поехали дальше…
Дальше Начальник Охраны вышел из жилой зоны и, подставляясь объективам видеокамер, прошел первое помещение, второе, третье и вышел на улицу. При этом его походка, мимика, манеры никак не изменились. Что странно, если предположить, что он только что ухлопал своего шефа и школьного приятеля и пытался прикончить телохранителя. Для человека, минуту назад совершившего двойное убийство, он слишком уж отрешен. После такого люди обычно хоть немножко, но переживают, а у этого ни один мускул на лице не дрогнул, словно он таракана тапочком задавил!
Что-то здесь не так… Или он никого не убивал, или убивал много и часто. Так часто и много, так к этому привык, что перестал считать лишение человека жизни событием, достойным внимания. Тогда надо покопаться в его биографии…
Резидент запустил пленку дальше.
Дальше снова был Начальник Охраны, который вернулся с обхода постов. Вернулся в дом. Он снова шагал через комнаты мимо «глазков» видеокамер, но на этот раз останавливался возле каждого охранника, что-то у них выспрашивая, что-то им выговаривая. Теперь он выглядел менее озабоченным и более дружелюбным.
Что же произошло за это время?
Разрешились его семейные проблемы? Как-то слишком уж быстро разрешились, буквально за несколько минут…
Или на него столь благотворно подействовала встреча с Шефом?..
Это вряд ли. Ведь вышел он от него таким же мрачным, как зашел, а с улицы вернулся совершенно в другом настроении. Словно подменили человека…
Резидент замер, зацепившись за случайную мысль, за расхожую фразу.
Погоди, погоди… А что, если действительно?.. Ах ты, черт!.. Тогда все становится понятно!
Резидент быстро промотал кассеты с видеозаписями, выискивая, где Начальник Охраны был снят крупным планом. И стал просматривать их подряд и быстро. Вот он открыл входную дверь…
Стоп! Зафиксировать лицо, вот этот ракурс, дать увеличение…
Промотка.
Остановился против камеры.
Вновь стоп-кадр!..
Повернулся…
Однако какой он, при ближайшем рассмотрении, разный! И дело уже не в настроении, дело в скулах, в форме ушей, в разлете глаз… На этом стоп-кадре у него скулы шире, чем на другом, а такого быть не может! Абрис скул у человека от настроения не меняется, он у него какой есть — такой и есть, от рождения и до самой смерти!
У всех не меняется, а у этого — меняется!
И глаза!.. Здесь глаза разносятся на лице шире на несколько миллиметров, да и посажены глубже. Конечно, если смотреть мельком, на ходу, разницы не заметишь, но если всматриваться долго и если сравнивать… Если сравнивать, то видно, что глазки разные!
