потребностям, а от каждого возьмут по способностям.
Дождался гула одобрения. Всё же не зря им лет двадцать вульгарный марксизма-ленинизм в уши дули с каждого утюга.
- Только вот в чём закавыка: кормить в пути нас никто не обещал. Так что по прежнему от каждого по способностям, а каждому по его труду, ибо как сказал апостол Павел: ««Не трудящийся да не ест»». А теперь расходись.
Митинга не было. Возражать мне не стали.
Слезая с фургона, сказал Яну Колбасу.
- Деда Сашко ко мне позови.
Ян пристально глядел на меня, а потом разродился.
- Это точно сказал апостол Павел? Разве не Маркс?
- Точно, точно, - ответил я. – Можешь сам прочитать в Библии. В ««Деяниях апостолов»». А твой Маркс - жалкий плагиатор. Апостол Павел всю жизнь кормился тем, что шил палатки. Кстати, и Нестор Махно, помимо руководства своей армией во время войны, ещё шил сапоги. А твой Маркс в жизни копейки не заработал, так и сидел до смерти на шее у Энгельса, который, кстати, был буржуй-фабрикант и эксплуататор рабочего класса. Давил с трудового народа кровь, чтобы содержать шлемазла Маркса и его большую семью с нехилыми хотелками жены-баронессы. И профсоюз на своей фабрике запрещал.
Ян ускакал а я, взяв поднесенную мне миску с ухой, поблагодарив ту бабоньку, что мне у кухни подмигивала, стал есть. Вкусно. Не пропадут они тут с такой поварихой.
Ян Колбас привел ко мне вполне крепкого безбородого мужика с морщинистым лицом напоминающим бабье. Всё же борода красит мужчину в возрасте. А так на нём пегая щетина двухдневная. Может от того что борода пегая растёт он ее и не носит.
Поздоровались. Познакомились.
- Чем рыбу ловишь, дед Сашко?
- Да острогой.
- А где острогу взял?
- Да сам и сделал.
Отвечает по-русски практически чисто с легким акцентом напомнив мне выступления Рыгорыча Лукашенко.
- Хорошо по-русски говоришь, дед.
- А чё мне на ём плохо гаварить? Я и в Смоленске, и в Вязьме, да и в самой Маскве печки ладзил отхожим промыслам.
- Острогу покажешь?
Дед свистну мальца и что-то ему сказал на ухо.
- Ща принесёт, - пояснил мне свои действия. – Жальчей всего тут, что сапоги мои болотные тама остались. Взабродку не встанешь. А омутов у берега я тут всего два нашёл. Мало тама рыбы.
- Взабродку говоришь, - усмехнулся я и вытащил из фургона комплект ОЗК. – Держи. Это лучше болотных сапогов тебе будет.
Дед размотал узелок, примерил к себе высокие резиновые штаны-сапоги на лямках. Встряхнул резиной плаща с капюшоном. Поцокал одобрительно щербатым ртом.
- Дзякую, пана, за то. А гапликов для рыбалки не?
- Чего? – не понял я.
- Крючков для рыбы, да лёски. Вуду сабе я и сам змастраваю. Да и хлапчуки без справы не будуць сядзець.
- Хорошо, привезу я вам крючки да лески с грузилами, - пообещал я.
Тут и парнишка прибежал с острогой в руках.
Острога была знатная. Во-первых, из бамбука. Во-вторых, без какого-либо наконечника – ни железного, ни медного, ни даже каменного. Конец её был просто расщеплён на четверо и заострен. Удерживались острия распорками и бамбука же. Просто и эффективно.
- Где бамбук достал?
- Там, - махнул дед на восток – За возерам. Отсуль за рагозам не видаць.
- И много так можешь наловить?
- Та нет. На раз усим похлебать. Шмат рыбы взять так сетка потребна и лодка.
- Будет соль. Будет вам и лодка с сетями, - озвучил я условие.
Может так до них дойдёт необходимость на испарителе трудиться. Через желудок.
Тут к нам присоединился старший Колбас.
- Принимай, войт, весы, - показываю ему на фургон. – Привезу тару. Будешь соль в неё по пуду развешивать.
- То добре, - и кивает на леопарда. – Но нам бы ружьишко не помешало бы.
- Будет соль. Будет тебе и ружье и патроны. А пока тут и егерь с вами вооруженный. И у Яна винтовка есть.
Втянул войт воздух носом недовольно.
- А в чём работать в воде? У нас сменной одёжи нет.
- Я привез. Вот такую же, - улыбнулся и показал на ОЗК, который дед Сашко внимательно разглядывал по швам. – На всех хватит. Вот тут в фургоне лежит, весы захламляет.
Искупавшись в мелком море, будущем Азовском, перекурив и выслушав по докладу от дежурного егеря и Яна Колбаса, понял, что белорусы не пропадут, даже если их совсем тут бросить без содержания. Люди они работящие, с навыками выживания в отрыве от цивилизации. Но… как все человеки любят халяву, а халява развращает. Так что и без неё они как вижу прекрасно обходятся. В общем люди как люди, которым нужна не дармовая рыба, а удочка.
И ещё они все с диким желанием работать только на себя самого, а не на дядю, каким бы добрым этот пан не был, и какие бы сказки о светлом будущем не рассказывал. Крестьяне пока своими руками не пощупают, ничему не поверят. И им без разницы, кто отнимет у них часть урожая: пан, комиссар или немецкий оккупант. Тем более, что фронт с боями мимо их деревни стороной прошел. А благодаря своему войту, который умел разруливать узкие места с немцами и отсутствию в их районе партизан жили они в войну тихо и спокойно. До тех пор, пока мы не ликвидировали соседний санаторий люфтвафферов.
В общем, организовывать их как то и ставить над ними начальника необходимости не было.
Но вот соль нужна была в товарных количествах уже к осенней ярмарке на Тамани. С этим мы не успевали. Слишком тонкий слой её осел на дно испарителя.
Не поленился, а, надев ОЗК, сам прошелся с линейкой, замеряя уровень воды и уровень осадка. Да и вода была хоть и солёной но далеко ей ещё было до рапы, которую я помнил по Сивашу своего осевого времени.
На торг соль все же придется в этот год заводить из других времен. Скорее всего из 1990-х годов. С того же Малого Сиваша из Крыма. А эту пустить на домашние нужды в колхозе и накапливать на будущее.
Так что пусть пока гребут то, что есть, чтобы было за что им ништяки подкидывать. Чтобы халявы не было.
- Командир, я
