в одно целое, и сейчас у меня нет сомнений, что она у нас общая на двоих.
Да, Даня тоже хотел дочь, и он её тоже потерял.
Его рука тянет меня, и я поддаюсь. Падаю в его объятия, рыдаю в его сильных руках до тех пор, пока слёз не остаётся. Сейчас не время для разногласий, обвинений и выяснений отношений. Мы отложим это всё на потом. Сейчас мы едины в нашем горе. И это нужно пережить.
Долго мы сидим так, в обнимку, глядя на этот маленький холмик земли, который забрал у нас самое дорогое.
– Какая она была, – вдруг спрашиваю я.
– Юль, – морщится Данил, – не надо, – сглатывает тяжело.
– Надо! Скажи.
– Я не рассматривал. Не смог. Мне отдали тельце в чёрном пакете. Она очень маленькая была, как котёнок, – тяжело выталкивает он слова. – Я только личико видел. Но… Не надо тебе этого, Юль.
– Ты её что, вот так в пакете, как котёнка и похоронил? – вскрикиваю я.
– Нет. Я её в детское одеяльце завернул. И гробик сам сделал как смог.
– А почему здесь, а не на кладбище?
– Не знаю. Мне её вообще отдавать не хотели, предлагали не заморачиваться, но я настоял. Я не знаю, где положено таких детей хоронить, а узнавать сил не было. Скажу честно, я совсем не в себе был в те дни. Но я вспомнил, мать рассказывала, что до меня у них ребёнок первый тоже умер, и хоронили они его у бабушки во дворе. Вот и я так сделал. Может, и неправильно, но… Теперь уже не переделать.
Я тоже не знаю, как правильно в таких случаях поступать. Никто не готовит нас к подобным событиям. Наверное, в таких ситуациях должны помогать родственники, но так случилось, что у нас никого не осталось рядом. Родители умерли, а тётки-дядьки живут далеко, да и общаемся мы редко.
Ну что ж. Во дворе, так во дворе. Какая теперь разница. Я вспоминаю тоже трагическую историю про первого ребёнка, которую рассказывала свекровь. Она говорила с грустью, но без какого-то надрыва. Сильная женщина, пережила это горе, может, и я смогу.
– Оставь меня одну, я ещё здесь побуду.
– Юль, холодно к вечеру становится, а ты только из больницы вышла. Пойдём в дом.
– Нет! Оставь меня, – рявкаю на него.
– Хорошо, – вздыхает он и всё же уходит.
А я ещё долго сижу тут, пытаюсь найти в себе силы как-то принять то, что уже не изменишь.
Смотрю на могилку и понимаю, чего не хватает. Цветов. Даня не положил, и я не догадалась. Да и не могу я представить, какой бы букет из магазина подошел моей крошке? Нет, таких невинных, нежных цветов там не продают.
Встаю, покачиваясь, бреду по двору, здесь бушуют ромашки и васильки. Рву букет, плету венок из полевых цветов.
Когда была ещё девчонкой, плела такие венки для себя, мечтая, что у меня будет красавица-дочь, и я научу этому нехитрому занятию и её. Кто бы мог подумать, что всё будет так…
Моя тётка жила неподалёку, я иногда приезжала к ней в гости летом. Здесь мы познакомились с Даней, здесь зародилась наша любовь.
Когда-то я мечтала, что на этой даче будет бегать наша подросшая крошка, здесь чудесная природа, речка рядом. Но никак я не могла подумать, что под старой берёзой, где когда-то, ещё до свадьбы, мы с Даней целовались, появится могила нашего ребёнка.
Видимо, здесь же мы похороним и нашу семью…
Венок готов, вешаю его на крест. Слышу сзади шаги. Мне на плечи ложится тёплая кофта, а в руках у Дани кружка горячего чая. На землю он стелет плед, усаживает меня и сам садится рядом.
– Юль, – протягивает мне чай. – Если тебе это очень нужно, я готов усыновить ребёнка.
– Правда? – вскидываю глаза на него.
– Правда. Скажу честно, мне не нравится эта мысль, но ради тебя я готов. Только давай попробуем сначала жить…, – устало трёт глаза, зажимает переносицу. – Я не знаю… Как раньше уже не получится, но как-то жить, – ловит мою руку и взгляд. – Я тебя люблю. Иди ко мне.
Притягивает меня в свои объятия, я поддаюсь.
Но думаю я только о том, что раньше я бы тоже ответила, что люблю его, а сейчас молчу, потому что от любви осталось только что-то очень уродливое, похожее скорее на ненависть…
Но ради маленькой крошки, которая ждёт меня, я забуду об этом...
Хотя бы на время…
У Данила звонит телефон. Он смотрит на номер, кривится, но принимает вызов.
По тону и его ответам, понимаю, что звонит ему начальство, которое явно чем-то недовольно. Вспоминаю, Данил говорил в больнице, что ему нужно на работу, а вместо этого мы приехали сюда.
– Юль…
– Тебе нужно ехать, я поняла, – киваю. – Прости, что сдёрнула тебя.
– Это не страшно, но я хочу, чтобы ты знала. Возможно, мне придётся уйти из органов, – огорошивает он меня новостью.
– Как? Что случилось? – не понимаю я.
– Я не хочу тебя грузить ещё и этим. Скажем так, мы не сработались с новым начальником, – кривится муж.
– И что? Ты написал заявление?
– Это было бы слишком просто, – усмехается невесело. – Но сейчас я ищу варианты перевода в другое отделение.
– А если ты не найдёшь такого варианта? – сглатываю я.
– То мне придётся уволиться.
– Но ты же всегда говорил, что…
– Что там я на своём месте? – усмехается. – Сейчас я так не думаю.
– А если ты уволишься, то…?
– Да, у нас могут возникнуть проблемы с усыновлением, если я останусь без работы. Но я постараюсь решить эту проблему быстро.
Звучит не слишком уверенно, и это гасит только что вспыхнувшую надежду...
Глава 10.
Я дома уже почти две недели. Дни для меня слились в однообразную серую массу. Вижу, как Данил старается возродить во мне хоть какое-то желание к жизни. Он приносит цветы, конфеты, разные приятные мелочи, которые я раньше любила.
Но сейчас я только смотрю на это с грустной улыбкой, вспоминая, как радовалась чему-то подобному в прошлом, обижалась на Даню иногда, что он так редко балует меня. А сейчас это всё
