заламинировать список Талли, я больше не смогу трогать то, что трогала она, а мне нравилось думать, как я глажу пальцем невидимый отпечаток ее пальца. Будто глажу пальцем ее палец. Я больше не смогу так делать, если заламинирую листок.
Когда доходило до списка, я все время пыталась выбрать меньшее из двух зол: оставить его дома или взять с собой в школу, рискуя в обоих случаях; ламинировать или не ламинировать – у каждого варианта был свой дурацкий побочный эффект. Я погладила пальцем между сгибами, скользя вниз по списку. Тринадцать строчек плюс аббревиатура СВТ в заглавии и номер Адама на обороте. Он пока так и не ответил. Адам, кем бы он ни был и где бы ни был, – почему он не перезвонил?
Когда я писала рассказ или прорабатывала мотивацию персонажа, я рисовала их у себя в голове и представляла разные сценарии. Адам не был выдуманным персонажем, но с ним я поступила так же. Я представила себе, как человек без лица получает от незнакомки голосовое сообщение, а потом смс. Что он будет делать дальше? Возможно, попробует связаться с Талли, но папа уже отключил ее номер. Я ужасно взбесилась, что он так быстро это сделал. Я хотела писать себе сообщения с ее телефона, потому что тогда они останутся во главе нашей переписки. Меня выводило из себя, что в телефоне имя сестры уходило все ниже и ниже. Приходилось долго прокручивать, чтобы до него добраться.
И потом это же номер Талли. Даже если он ей больше не нужен, я не хотела, чтобы он достался кому-то другому. Может быть, Адам звонил ей сказать: «Привет, мне написала какая-то девчонка, говорит, что она твоя сестра». Но без ее телефона я не смогу ему ответить. Но папа ни о чем таком не думал. Ему надо было поскорее вернуться к своим делам. Я подняла взгляд, чтобы узнать, не смотрит ли на меня доктор Ли. Она не смотрела, а что-то писала на доске. Я вытащила телефон и написала Адаму еще одно сообщение: «Привет, это снова Слоун Вебер, сестра Талли. Не хотелось писать об этом в сообщении, но Талли умерла. Я нашла у нее в кармане твой номер».
Я переписала весь список Талли, и в итоге получился целый роман, а не сообщение. Закончив, я посмотрела на телефон у себя в руке. На меня было совершенно не похоже, чтобы я писала сообщения на уроке, особенно на уроке доктора Ли, да еще и не спрятала телефон сразу в рюкзак. Но мне было наплевать. Я сжала его, мечтая, чтобы он завибрировал от звонка или сообщения от Адама. Меня не волновали ни доктор Ли, ни мой рассказ, ни что угодно другое, не связанное с Талли.
9
Я ШЛА В СТОЛОВУЮ, все еще сжимая телефон, когда встретила свою бывшую лучшую подругу Одри Шеридан.
Мы с Одри были неразлучны с садика до середины пятого класса, пока руководитель драмкружка мистер Стюарт не отдал мне главную роль в пьесе «Оливер!», что Одри посчитала страшной несправедливостью. Ведь это она хотела стать актрисой, когда вырастет, и она же уговорила меня пойти с ней на прослушивание, рассчитывая, что меня возьмут на роль одной из второстепенных сирот. Она обвинила меня в том, что я украла у нее роль. Я ушла из спектакля, чтобы роль досталась ей как дублерше, но она все равно перестала со мной разговаривать.
К счастью, на обеде ко мне подсела Джуно. Тогда мы еще не особенно дружили. То есть я бы пригласила ее, если бы устраивала день рождения на много гостей, но если бы гостей было максимум десять, я бы ее не позвала. Разрыв с Одри распахнул двери для Джуно, и я поняла, что с ней гораздо легче, чем с Одри. Она не придумывала миллион правил, что носить каждый день и сколько записок передавать. Я перестала молить Одри о прощении, из-за чего она возненавидела меня еще больше. Джуно она тоже ненавидела. Помню, однажды она заявила нам, что мы ужасные люди и заслуживаем друг друга. Сказала, что никогда больше с нами не заговорит.
В общем-то она сдержала свое слово и в последующие годы разговаривала со мной только в случае крайней необходимости, например, если учитель ставил нас в пару, или как-то раз в седьмом классе она случайно толкнула меня в коридоре и сказала: «Ой, прости». А потом подняла глаза и увидела, что это я. Думаю, она бы забрала те два слова назад, если бы могла. Но теперь она вдруг подошла и положила руку мне на плечо.
– Слоун, подожди, – сказала она. – Мне так жаль насчет Талли. Какой кошмар.
– Спасибо, – ответила я.
– Как ты? Наверное, просто ужасно.
– Да я тут собираюсь на…
– Я постоянно думаю о ней, – сказала Одри. – Помнишь, как она брала нас с собой на тренировки по чирлидингу и мы смотрели на нее с трибун?
– Да, – кивнула я. – Помню.
Талли взяли в команду, когда она только поступила в старшую школу, что случалось очень редко. Из двенадцати чирлидерш она была самая младшая, самая мелкая и самая лучшая. Ее коронным трюком был прыжок через кувырок на самый верх пирамиды. Я давно об этом не вспоминала. Если бы не Одри, возможно, я бы так и прожила всю оставшуюся жизнь, ни разу не вспомнив об этом.
Мы проживаем столько разных событий с нашими близкими, и некоторые из них проигрываем в памяти снова и снова, а другие просто исчезают – пшик, и словно и не было. А какие-то остаются, но мы забываем про них вспоминать, и получается, словно их тоже никогда не было. Каждое воспоминание о Талли было как маленькое сокровище в недрах моего мозга. Я хотела все их найти.
– А что еще ты помнишь? – спросила я Одри.
– Помню, как она подходила поболтать с нами во время перерывов. Я считала ее самой крутой. Просто хотела стать ею. Конечно, тогда я не догадывалась, что она с собой сделает. Такие вещи всегда происходят с теми, от кого меньше всего ожидаешь. Ну, не всегда, но в этом случае я никогда бы не подумала, что все так кончится. Впрочем, мы много лет не виделись, может, она изменилась. Вот ты догадывалась, что такое может случиться?
– Нет.
Я должна была.
– Ого! – воскликнула Одри. – А вы ведь были так близки. Казалось бы, ты могла заметить какие-то знаки.
– Я…
– О, привет, Куп.
