прошла только неделя.
Муж медленно кивнул, понимая мою заботу и волнение за его здоровье.
Мы обменялись поцелуем, и он провел меня в гостиную, сказав, что сейчас закажет еду. Я почувствовала прилив радости и благодарности за такого внимательного и заботливого мужа.
Спустя время нам доставили итальянскую кухню. Где я увидела: цыпленка Парминьяна, Ризотто, Лазанью, суп минестроне и мое любимое тирамису. — Ты решил, все меню скупить?
Улыбнувшись мне. Он ответил. — Мне нужно хорошо питаться, а тебе кушать за двоих.
Мы устроились за столом и начали разговаривать о нашем дне, делясь впечатлениями и эмоциями.
Я чувствовала, что в этот момент я нахожусь в своем уютном убежище, в котором я могу быть собой и чувствовать себя любимой и ценной. Возвращаясь домой к мужу, я понимала, что я нашла свое счастье и мой дом — это там, где он.
Зайдя в комнату, я огляделась и поняла, что с моим отсутствием здесь ничего не поменялось. Проходя мимо туалетного столика, мой взгляд неожиданно упал на шкатулку. Увидев ее нетронутой, я почувствовала странное беспокойство.
Но почему же он не открыл эту шкатулку? Мои мысли кружились, пытаясь понять причину его действий.
Я решила не терять времени и подошла к шкатулке. Осторожно я открыла ее и внутри обнаружила два письма, одно из которых он, очевидно, не прочел. Сердце мое сжалось от недопонимания.
Почему он не обратил внимание на этот особенный жест моего внимания и заботы? Что могло отвлечь его от такого важного момента?
Тяжело дыша, я решила не прыгать к выводам и подождать, пока он не поднимется. Но пока что, я просто снова аккуратно закрыла шкатулку и поставила ее на место, надеясь на лучшее.
Решив, что лучший способ расслабиться после долгого дня — это принять горячую ванну.
Подойдя к зеркалу, медленно вытянула руку, чтобы прикоснуться к мягкой коже на моей груди. Мой взгляд устремлен на темный шрам, который пересекает ее плавно и безмятежно. Шрам, который напоминает мне о той ночи.
Я провожу пальцем по шраму, чувствуя каждый его неровный участок. Он такой реальный, такой настоящий. Он помог мне стать сильнее, но иногда все еще напоминает мне о моей уязвимости.
Когда я смотрю на этот шрам, я вижу не только боль и страдания, но и силу и выносливость.
Я отвожу свою руку от груди, но не могу оторваться от своего отражения в зеркале. Я вижу себя такой, какая я есть — с шрамом, который делает меня особенной. Я улыбаюсь сама себе и понимаю, что этот шрам стал частью меня, частью моей истории, и я готова принять его и идти дальше.
Я наполнила ванну теплой водой, добавила ароматические масла и погрузилась в нее.
— Наслаждаешься? — прозвучал голос Кириана.
— Ага. Почему ты не открыл шкатулку?
— Ты не умерла. Я не мог открыть ее.
— Спасибо… Мне теперь придется начать обучение сначала? — удрученно вздохнула я.
— Я перевел тебя в академ.
— Что ты сделал?
— Четвертый пункт твоего списка гласит: «Я дальше буду получать образование юриста», не видел проблемы заехать и написать заявление.
— Спасибо тебе, — прошептала я, не смея отводить глаз. — Без тебя я бы точно не справилась.
Он улыбнулся в ответ, его глаза сверкали от гордости и радости от моих слов.
Поднявшись из ванной, я встала перед ним, смотря прямо в его глаза, испытывая чувство глубокой благодарности. Его доброта и помощь значили для меня так много, и я не могла не выразить свою признательность
Я стояла перед ним, нервно сверкая глазами, когда вдруг заметила, как его взгляд остановился на моей груди. Я почувствовала, как краска поднимается к моим щекам, и быстрым движением закрыла рукой.
Он молча смотрел на меня, его глаза были полны любопытства и нежности. Я не знала, что делать или как себя вести, это был момент абсолютной уязвимости. Но вместо того, чтобы отводить глаза, он подошел ближе и взял мою руку, чтобы снять ее с моей груди.
— Это лучше не хранить в тайне, — сказал он мягким голосом, глядя мне прямо в глаза. — Это часть тебя, и я хочу знать каждый ее аспект.
Слова его прозвучали как музыка, и в этот момент я поняла, что он не смотрит на мой шрам с отвращением или жалостью, а с искренним интересом и заботой. Я ощутила волну облегчения и благодарности, что рядом со мной тот, кто принимает меня такой, какая я есть.
Мы простояли так еще некоторое время, обнимаясь, и я знала, что этот момент стал поворотным в наших отношениях.
17 Глава: Диана Лонг
Вернувшись в спальню, Кириан садится на кровать, и начинает расстегивать рубашку.
Подойдя к нему, я запускаю руку в его длинные волосы. — Нужно тебя подстричь.
— Не надо.
Улыбнувшись, я сажусь на его колени. Оставляю поцелуй на его щеке. — Твой запах возвращается.
Его член плотнее прижимается ко мне, и я трусь об него, когда желание во мне усиливается, пока я не начинаю ласкать его по все длине. Наше возбуждение смешивается вместе. Мои губы касаются его губ. Он притягивает меня к себе за волосы и просовывает свой язык между моими губами. Он целует меня так словно это наш первый поцелуй.
Затем все становится горячим и быстрым. Я такая мокрая. Его рука опускается на мое горло, сжимается и разжимается, пока он пожирает меня. Приподняв меня, он спускает штаны и насаживает меня сверху на свой член. Он захватывает мою губу зубами и входит в меня.
— Черт, — я вздыхаю, пока он растягивает меня. Я тяжело дышу, обвивая рукой его шею, а другой глажу его по лицу.
Мои стоны разносятся по комнате, когда я подпрыгиваю на его члене.
— Оленёнок, — он двигается грубее, и я прижимаюсь к нему сильнее.
Давление нарастает и усиливается. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим моментом.
— Смотри на меня оленёнок, когда кончаешь.
Яростная волна захлестывает меня, когда я разрываюсь на части. Он входит в меня в жестком ритме, и я чувствую, как его сперма заполняет меня.
Уложив меня на кровать, Кириан ложиться рядом. Наши тела скользкие от пота, мое сердце сильно бьется, а тело болит, что это ощущается восхитительно.
— Люблю тебя, оленёнок.
— Люблю тебя, муженек.
Проснувшись утром, я чётко осознала, что необходимо из своего мужа сделать красавчика.
— Киря, просыпайся, — прошептала я, целуя его.
— Сколько времени?
Взглянув на часы увидела 5:17.
— Уже утро, вставай. Птички встали, петух прокукарекал. Значит пора.
— Ещё 5 минут.
— Нет.
