поскорее меня развяжите…
– Развяжу, развяжу! Только вот что, – протянула Надежда, прежде чем освободить его. – Давайте договоримся объединить наши усилия. Вам нужно найти документы своего заказчика, а я хочу выяснить, кто убил Шубина. Так что, если вам удастся узнать что-то по моему делу, вы поделитесь со мной, а я со своей стороны обещаю поделиться с вами, если узнаю что-то по вашему заданию…
– Я всей душой… – согласился детектив.
Мухин удалился нетвердыми шагами, почесывая голову и бормоча что-то нелестное. Надежда наскоро прибрала комнату, выбросила использованный скотч и задумчиво поглядела на телефон. Если просто выдернуть вилку из розетки… нет, пожалуй, этого недостаточно. Некачественная работа.
Она вооружилась пилочкой для ногтей и мигом разобрала телефонный аппарат. Не до конца, конечно, а просто чтобы можно было влезть внутрь. И там слегка испортила пару контактов. С удовлетворением убедившись, что телефон не работает, Надежда позвонила по мобильнику в администрацию пансионата.
– У меня в коттедже не работает телефон! – заговорила она скандальным голосом.
– Да что вы? – приветливо ответила девушка на том конце. – Может, вилка из розетки выпала? Вы проверьте!
– За кого вы меня принимаете? – обиделась Надежда Николаевна. – По-вашему, я совсем безграмотная? По-вашему, я неспособна вилку в розетку воткнуть?
Красноречивое молчание на том конце говорило о том, что такие случаи бывали.
– Это безобразие! – Надежда добавила в голос децибел. – Платим такие деньги за проживание, а что имеем? Телефон не работает, кондиционера нету, одеяло куда-то подевалось…
– Хорошо, я пришлю вам мастера в течение дня…
– Не в течение дня! – заорала Надежда так громко, что с куста сирени в испуге сорвались две синички. – Не в течение дня, а немедленно! Потому что я важного звонка жду. Из Череповца! И если телефон не починят, я буду жаловаться!
– Хорошо, ждите. – Девушка поскорее отключилась.
Надежда переоделась в яркую блузку в цветочек и взлохматила волосы. Блузку подарила близкая подруга Алка, она вообще обожала все яркое и разноцветное. Муж, увидев блузку, поскорее отвернулся. Надежда же, вспомнив, что пригласила Алку в гости, решила прихватить дареную вещь с собой. А то Алка обидится, что она блузку не носит. А так один раз надеть можно.
Вот теперь блузка оказалась как нельзя кстати. Надежда подвела глаза так, чтобы они казались круглыми, накрасила губы сердечком и выглядела довольно глупо. Чего и добивалась.
Минут через сорок явился в коттедж парень в аккуратном синем комбинезоне. На одном кармашке у него было вышито слово «Соната», а на другом – имя Алексей. Парень был совсем молоденький, самое большее лет восемнадцати, курносый, конопатый, с розовыми, выразительно оттопыренными ушами.
– Ну, что у вас не работает? – спросил он солидным баском, да только хотел так сказать, а голос сорвался.
– Телефон, а вы разве по какому-то другому вопросу? – удивилась Надежда.
Парень отчего-то тяжко вздохнул и приступил к телефону. Прежде всего он подергал шнур. Затем отсоединил аппарат от розетки, послушал в трубку, потом снова воткнул вилку и снова послушал. Надежда наблюдала за ним молча.
Парень покрутил аппарат, зачем-то переставил его со столика на подоконник, после чего снова послушал в трубку. Должно быть, надеялся, что неисправность устранится сама собой. Потом достал из кармана гаечный ключ и положил его вместо снятой трубки. Покрутил головой, снова подвигал аппарат и сказал, опять пустив петуха:
– Тут я ничего не вижу, нужно общий щиток проверить. Или на линии неисправность.
Надежда, которая прекрасно знала, в чем заключается поломка, встала в дверях, поскольку парень собрался уходить.
– Послушай, Алексей, – заговорила она, – ты уж меня извини, но вижу я, что ты в телефонах ничего не понимаешь. Ни за что не поверю, что нет у вас в пансионате нормального специалиста. Все ж таки приличный пансионат…
– Ваша правда, – согласился парень с тяжелым вздохом, – у нас по этому делу дядя Паша.
– Это кто ж такой?
– Дядя Паша Черенков, мой дядька двоюродный. Он тут на все руки – и по электричеству может, и телефон починить. И насчет сантехники тоже… Руки золотые, только запойный он… Так что меня взял помогать. Учись, говорит, Леха, пока я жив!
– А чего ж ты не учишься?
– Да я… вот только недавно работаю. Пока траву кошу, кусты подстригаю… для этого моей квалификации вполне хватает. А сегодня дядя Паша на работу не вышел. И найти его нигде не могут. Ну, мне Вероника, что на ресепшен сидит, и говорит – сходи, проверь, может, эта тетка по глупости сама телефон отключила. Бывают, говорит, такие дуры… Ой!
Леша сообразил, что его непосредственность может Надежде не понравиться, и замолчал.
– Дядя Паша, значит, Черенков… – пробормотала Надежда, – а куда же он делся-то?
– Ну, мы так подумали, что в запое он, – неуверенно ответил Леша, – бывает у него. Только обычно запои у него раз в три месяца случаются, а он только на прошлой неделе вышел, так что ему еще не время, еще месяца два должен поработать…
– Вот как? А где он пьет-то?
– Да дома обычно. А тут тетя Зина, жена его, ругается – пропал, дурак старый, где-то, запил и до дому не дошел! А вы, собственно, почему интересуетесь?
– Да я так просто, для разговора… – отмахнулась Надежда, – ну, иди уж Леша, может, и правда на линии поломка…
Восстанавливая испорченный телефон, Надежда раздумывала над услышанным. Значит, убийца каким-то образом испортил телефон в тринадцатом коттедже. Скорей всего, подобрался к центральному щитку. Туда наверняка кто угодно попасть может. После чего позвонил в администрацию, представился Шубиным и заявил, что у него не работает телефон. Ему пообещали прислать дядю Пашу, то есть мастера Черенкова. И прислали.
Теперь возникают два вопроса. Первый: действительно Черенков убил Шубина? Или же это сделал кто-то другой, прикрывшись именем Черенкова? И второй: где же в таком случае сам дядя Паша Черенков, если не найти его ни дома, ни на работе…
Елизавета Голощапова была женщина с очень тонкой душевной организацией. Она вся была наполнена чувствами и эмоциями. Она так глубоко переживала любой пустяк, то есть это только равнодушный поверхностный человек мог посчитать пустяком, например, трогательный полевой цветок, чудом пробившийся сквозь асфальт, или божью коровку, по случайности залетевшую в окно.
Елизавета непременно ловила легкомысленное насекомое и выпускала его на волю, а перед цветком надолго замирала в умилении, мешая прохожим. Она способна была расплакаться над мертвым голубем на дороге, она непременно прижималась к каждой березке, поглаживая ее кору нежно-нежно.
Как-то раз она пыталась прижаться также к сосне, но вымазала руки и платье в смоле, а на рябине сидела стайка дроздов, которые обсыпали непрошеную гостью ягодами, и не только ими. С тех пор Елизавета любила только березы.
Елизавета очень страдала от всеобщего непонимания. Муж, этот черствый равнодушный человек,
