Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Учуяли-таки меня, господин подполковник!
– Я вас ещё на Соборной площади учуял. Знакомьтесь – это мой товарищ Алексей Николаевич Лыков. Коллежский асессор, прикомандирован к экспедиции от МВД.
– Очень рад. Иса Бечирович Даур-Гирей.
Ротмистр разговаривал на чистейшем русском языке и вёл себя совершенно по-светски. Видимо, он представлял собой тип человека смешанной культуры, столь нередкий теперь на Кавказе.
– Иса – это ведь магометанское наименование Иисуса? – спросил Алексей, улыбаясь. Мгновенно тень пробежала по открытому лицу абаздеха.
– Именно за это имя капитан Шелеметев и взял к себе черкесского ребёнка, – мягко сказал из угла Таубе. – Не сумел пройти мимо. Другим сиротам в устье Туабзе повезло меньше. Для Даур-Гирея это болезненная тема; не будем касаться её без необходимости.
– Тот самый Шелеметев, который погиб в последний день турецкой войны? – тихо уточнил Лыков.
– Да, – ответил ротмистр. – В чине генерал-майора он воевал в Кобулетском отряде и был убит при штурме Цихидзирской позиции.
– Я помню его по отряду. Достойный был человек. Сам я выбыл из строя раньше, ещё на Столовой горе.
– 17 января 1878 года было заключено перемирие, но телеграмма об этом дошла до Кобулетского отряда с запозданием на сутки, – пояснил Даур-Гирей барону. – Это у вас на Балканах была относительно устойчивая связь, а здесь часто обходились по старинке, курьерами. И за указанные сутки отряд успел предпринять штурм сильной турецкой позиции под Цихидзири, уже совершенно бессмысленный. Погибли полторы тысячи человек, в том числе и мой приёмный отец. А позицию так и не взяли…
Все надолго замолчали, потом Таубе взялся за фуражку.
– Пойдёмте ужинать. Заодно обсудим предстоящий поход. Нужно выдвинуться в горы как можно скорее.
Они пошли в шашлычную Ильясова, рекомендованную им правителем канцелярии, где не спеша и сытно поели. Хозяин был чеченец, и кухня у него оказалась действительно приличная. Троица обнаружила отменный аппетит. Под горячую руку было истреблено большое блюдо корта-когиша и несколько дюжин чепалгашей[21]. Петербуржцы запили еду бутылкой кахетинского; Иса довольствовался водой.
– Вы сохранили свою веру? – тактично поинтересовался Лыков. – Не сочтите за пустое любопытство; вместе в горы идём…
– Я понимаю. Да, моя приёмная семья не настаивала на смене религии. Меня подобрали вместе с тёткой; больше из Даур-Гиреев никто не уцелел. Тётушка Марьям сделалась моей как-бы нянькой, и ревниво наблюдала за правильным соблюдением всех обрядов. Потом, в Тифлисском кадетском корпусе, нас таких было много. Русское правительство веротерпимо.
– Когда вы прибыли, Иса Бечирович? – переменил разговор Таубе.
– Я в Шуре уже два дня. Обхожу агентуру. Наблюдал, кстати, вашу встречу с шейхом Сухраб-беком. Редкая удача – он почти не появляется на людях. Что это вы ему вручили столь торжественно?
– Алексей Николаевич передал беку заспиртованное сердце Кунта-Хаджи, которое все эти годы хранилось в Петербурге.
– Сердце Кунты? – ротмистр, как и капитан Ильин за час до него, опешил и надолго задумался. – А что… Давно пора. Петербургу всё равно, а нам здесь это может помочь.
– Как вы оцениваете братство Кадирия? – повернулся Лыков к абаздеху. – Нас им только что запугивали. Андрей Анатольевич говорил, что это теневая власть, враждебная русской администрации. И что она ждёт каких-нибудь потрясений, чтобы отделить Кавказ от империи и стать властью официальной.
– Капитан Ильин часто излишне категоричен. До нетерпимости… Нужно сначала разобраться в идеологии кадиризма. И в личности Кунта-Хаджи. Человек это был выдающийся, даже великий. Он чеченец, сын простого пастуха. Родился в ауле Исти-су на рубеже веков; точная дата неизвестна. Ребёнком переехал в Илсхан-юрт, где стал изучать Коран. В 12 лет гениальный мальчик уже стал кари – человеком, знающим священную книгу наизусть! В 18 совершил свой первый хадж. Именно тогда по пути в Мекку Кунта задержался в Багдаде и сошёлся там с суфистским братством Кадирия, одним из самых старых и могущественных в исламе. Могила Аль-Кадири в Багдаде очень почитаема. Молодой чеченец оказался выдающимся толкователем тариката как способа мистического познания, пути к совершенствованию…
– Но ведь тарикат – это братство? – перебил Даур-Гирея Лыков.
– Дословно тарикат переводится с арабского, как дорога, путь. В переносном смысле – путь к совершенствованию. И третий смысл этого слова – братство, а именно суфистское братство. Первые тарикаты появились в 12-м веке. Некоторые теологи насчитывают двенадцать материнских братств, другие добавляют ещё четыре. Кунта выбрал братство Кадирия и сделался по возвращении на Кавказ его эмиссаром в Чечне и Дагестане. Он выступал против войны с Россией и за сотрудничество с русской администрацией. Учил, что война с заведомо более сильным противником не угодна Аллаху. Ещё шейх[22]заявил, что настоящий мусульманин не участвует в разбойничьих набегах… Представляете? По сути, отмена призыва фанатиков к джихаду! Для Шамиля это был более опасный удар, нежели очередная экспедиция царских войск.
– И что имам?
– Имам Шамиль был страшный человек. По его приказу в горах казнили тысячи людей; чужая жизнь для него ничего не стоила. Но даже Амир аль-муминин[23]не решился убить шейха Илсхан-Юрта, а лишь повелел ему в 1858 году отправиться в новый хадж. То есть, выслал с Кавказа.
Второе возвращение Кунта-Хаджи на родину состоялось спустя три года. Шамиль уже содержался под охраной в Калуге. В горах было неспокойно. Князь Барятинский доложил государю, что с восстанием покончено, но это было не так. Крупные мятежи то и дело вспыхивали в тех местах, которые были объявлены замирёнными. Горцы искали себе нового вождя взамен утраченного, и им стал Кунта. Он поселился в пещере, совершенным отшельником. И принялся создавать тайную организацию – северокавказский вирт, то есть, отделение, кадирийского тариката. Идеологией избрал пассивное сопротивление режиму. Шейх являлся выдающимся деятелем и быстро сумел добиться своего. Была создана тайная, всепроникающая структура наподобие коморры или масонской ложи. Она охватила все чеченские тейпы без исключения, и большинство дагестанских горских обществ. В каждом ауле имелся представитель Кадирия. Низовые учреждения русской администрации – все сельские и многие уездные – беспрекословно выполняли приказания шейха. Он завёл свою секретную почту, свои суды, боевые отряды, тайную казну, богословские школы… Очень многие влиятельные люди примкнули к братству. Самый известный – знаменитый абрек Варга, легендарная личность. Русская власть наконец обеспокоилась таковым явлением. 3 января 1864 года Кунта-Хаджи был схвачен вместе со своим братом Мовсаром в Шалинском районе Аргунского округа и под сильным конвоем отправлен в Россию. Его сослали в село Устюжано Новгородской губернии, где он 19 мая 1867 года и скончался. После его ареста состоялась печально известная протестная осада крепости Шали. Сторонники шейха решили, что он в крепости, и собрались в большом количестве к её стенам. Они были вооружены только кинжалами. Когда огромная толпа стала громко исполнять зикр[24], у гарнизона крепости не выдержали нервы. Солдаты решили, что горцы сейчас пойдут на штурм, и открыли огонь по фактически безоружным людям. Состоялся так называемый «Кинжальный бой». Люди в ответ на выстрелы выхватили кинжалы и бросились на солдат… Погибло четыреста человек, более тысячи было ранено. А тело шейха после его смерти исчезло бесследно, как и вся переписка. Он тайно перезахоронен где-то в горах, и его могила сделалась священным местом, зияратом.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
