меня разговорить.
— Повторить? Мне нечего больше сказать! — пытался я дать ему понять, что разговор окончен. — И мне безразлична Ваша способность вынюхивать правду и вранье.
— У меня нет никакой способности. Я всегда руководствуюсь фактами.
Виктор продолжал говорить ровно и спокойно. На мои хамство и наезды он никак не реагировал.
Только я раскрыл рот, спросить, что это за факты, как он сам заговорил об этом:
— Говоришь, пошел прогуляться? В баскетбольном костюме?
— Я…
— Ну, хотя это естественно, — даже не дал он мне высказаться, — любишь в баскетбол играть, костюм даже перед сном не снимаешь, наверное. А мячик под подушку кладешь? Думаю, вряд ли.
— Нет. — Я не знал, что еще сказать на это.
— Твоя мама сказала, что ты, как обычно, пошел играть, прихватив с собой мяч. Слабо мне вериться, дорогой ты мой, что каждый раз на прогулку ты его с собой таскаешь. — Он посмотрел на меня взглядом победителя.
— Я пошел на площадку рядом с домом, а там никого не было…
— Слушай, не делай из меня дурака, — он улыбнулся.
Уверен, Виктор сейчас прикладывает максимум усилий, чтоб не сорваться. Представляю, как подобный разговор проходит у него в кабинете. «Не имей мне мозги!», и молоток падает на запястье допрашиваемого, переламав там все кости.
— Что Вы хотите услышать? — сказал я, понимая, что глаза мои стали влажными.
«Почему я не говорю ему правду?», — спрашивал я сам себя.
«Потому что правда не изменит тебя и окружающий тебя мир!», — таков был ответ.
— Я хочу услышать, как все было на самом деле. — Уже со злостью в голосе говорил он. — Я не собираюсь играть в «вопрос-ответ», когда ты начнешь придумывать всякие отговорки, пока у меня не останется, в какую ложь еще ткнуть тебя. Я никогда не поверю, что ты пошел на площадку и, обнаружив ее пустой, развернулся и отправился домой. Твоя мать сказала, что ты накануне выиграл чемпионат округа. Такие как ты, которые играют каждый день в любое время года, знают столько мест, где можно поиграть, что и пальцев на руке не хватит. Не говори, что кроме той, что на школьном дворе, ты ни одной площадки не знаешь, где сверстники собираются поиграть.
— Я Вам все сказал! — крикнул я. Еще минута, и я разрыдаюсь.
— Слушай, если ты хочешь выгородить кого-то, то это зря. Смотри, что они с тобой сделали! Они тебя поломали, как деревянную игрушку! Этих тварей и людьми назвать нельзя! Когда тебя обнаружили, твое лицо было в засохшей моче!
Так вот что это было, когда я очнулся от воды и чувствовал соленый вкус на губах. Жесть! На меня нассали! Меня сейчас стошнит!
Мне стало очень плохо.
— Пожалуйста, уйдите, — я уже умолял.
— Да пойми ты меня! Ты боишься кого-то? Они сядут! Даже, если не знаешь, кто это, все равно скажи, как было на самом деле. Может, будет за что зацепиться, и мы найдем их! Твоя мама дала мне пару человек и их телефоны, с кем ты обычно играешь, но они говорят, что не выходили из дома в субботу. Директор дала телефоны других игроков школьной команды. Все они говорят, что знают, что тебя избили, но ничего толком сказать не могут, мямлят что-то бестолковое, только вот до одного никак не дозвонюсь — к телефону не подходит, а сам не перезванивает…
— Уходите, — остановил я его монолог, когда из глаз уже текли слезы.
«С кем обычно играешь…», «других игроков школьной команды…» — посыпались вопросы, но я и рта не раскрыл.
Похоже, Виктор понял, что сегодня уж он точно ничего не добьется от меня. Он опустил голову и медленно встал. Еще медленней он шел к двери. Может, ждал, что я его окликну словами «Я все вам расскажу!»? Он схватился за ручку, открыл дверь и повернулся ко мне.
— Ты подумай хорошенько, может, будет чего еще сказать. На днях еще зайду. Поправляйся, Боря.
— Ники.
Он вопросительно взглянул на меня.
— Борис умер. Меня зовут Ники.
Виктор посмотрел себе в ноги, постоял так пять секунд, лишь покачал головой и вышел.
И сразу же, — аллилуйя! — вошла медсестра, спросить все ли нормально, и как я себя чувствую. На мою просьбу дать какое-нибудь обезболивающее ответила, что то, что я принимаю, очень сильно и принимать его, чтоб печень не посадить, нужно строго по графику. Следующий прием только через полтора часа.
II
Палата, в которой мне придется провести около месяца, представляет собой комнату с одной койкой, причем комната не маленькая — видно, что рассчитана на двоих, а то и на троих человек, но стараниями моего папы она превратилась в одноместную палату. Уборная расположена в самой комнате — унитаз, раковина и душевая кабина. Как-то летом мы поехали с мамой на три недели в подмосковный дом отдыха. Так вот эта палата очень сильно напоминает мне номера в этом доме отдыха. Единственное, но существенное отличие — комната вся белая. Даже туалет-душевая выложена белой плиткой. Да и вместо мягкой приятной кровати спать сейчас приходиться на койке с тонким поролоновым матрасом. Рядом с койкой тумбочка. Еще есть стенной шкаф с проволочными вешалками-плечиками и стул.
Потом, как буду ходить нормально, без боли, да и как на людях смогу показаться без ужаса для них, схожу на экскурсию по больнице — осознаю, что давления этих четырех стен я долго не вынесу.
Медсестра, которая ухаживает за мной, готов поспорить на мой завтрак (к которому я сегодня даже не притронулся — ну совсем не вызвала аппетита у меня эта геркулесовая каша) — это студентка старших курсов, оформленная здесь на практику. Стройная фигура, привлекательное лицо, с нежными руками — когда меняет бинты на глазу, одно ее прикосновение к голове вызывает легкую приятную дрожь. От ее волос, собранных в хвостик, приятно пахнет весенним лесом. Ее раскрывающиеся тоненькие ярко-накрашенные красной помадой губы лихорадочно будоражат мою фантазию. Но из них вылетает «готов?» или «завтрак», а не желаемое «Иди уже ко мне, дорогой». А что со мной происходит, когда она перевязывает мое тело! И при этой процедуре мой взор устремлен только в одну точку, от которой просто невозможно взгляд отвести, — на ее полного второго размера грудь в белом лифчике, которую она демонстрирует незастегиванием трех верхних пуговиц костюма. Уверен, она долгое время будет являться мне в эротических фантазиях. Может, попросить ее поиграть с моим младшим другом? Интересно, вот как бы она отреагировала на такую просьбу о помощи? Гляди, повезет —
