и поперёк, но так ничего и не нашла, раздражённо откинувшись на диване. Мне показалось, что это должно было означать раздражение — сейчас она уже не пыталась изображать человека. Движения стали более плавными и менее человеческими. Она не мигая, смотрела на меня.
— Что?
— Внедрись в Сикарион.
Второй раз за день.
— Мой моральный императив…
— Я заплачу.
— У меня уже есть задание.
— Деньги здесь заканчиваются быстро. Найди моего сына. Тебе он тоже нужен.
— Да. Но причем здесь Сикарион?
— Затем, что они вышли из под контроля.
— Из под вашего?
— Разумеется. Ведь это я их создала несколько десятилетий лет назад.
— Почему вы их просто не ликвидируете?
Она скосила голову на бок и сканировала так, будто я оскорбил её до самых глубин исходных кодов.
— Потому что я — нейромать для всех своих детей. Человеческая жизнь — священна для меня, чужеземец. Лишение жизни априори невозможно для меня как решение проблемы.
Космос великий. Нейросеть — религиозная фанатичка. Теперь я, наверное, видел всё?
— А как связаны поиски Тенемхета с Сикарион?
— Я контролирую подземелья только до глубины сотни метров вниз. Моя экспансия идёт, но медленнее, чем оказалось нужно сейчас. Сикарионы создали свой СКИР, который активно вытесняет меня оттуда. И если номарх там — он может находится в опасности.
— Почему я?
— Моё обращение к тебе основано на математической модели всех возможных вариантов.
— С контролем за Сикарион-Креден ваши алгоритмы просчитались.
— Я уже внесла этот эпизод в базу. Я постоянно учусь. Я — самая молодая нейросеть в этом мире. Но самая перспективная.
Она загадочно улыбнулась.
Глава 6
Пока аэрокар возвращал меня обратно, я снова залез в коммуникатор за информацией.
Аритайна Ниархарат Анархарон — мать нынешнего номарха, была настолько уверена в том, что её безвременная кончина в возрасте девяти тысяч лет лишит мир ещё сотен и тысяч гениальных идей, способных улучшить жизнь подданных, что перед смертью приказала снять нейрокопию своего мозга. Её личность и сознание это не спасло, зато создало нейросеть, ставшую во главе нынешней корпорации Синто. Ген. Технолоджи, и полностью имитирующей слаженную работу всех ста миллиардов нейронов мозга номархаит Аритайны.
Именно она, правда ещё при жизни, заменила лишение свободы и казнь на полное стирание памяти. Всё это — после расшифровки древних текстов ушедшей цивилизации и восстановления из их архивов вещества амнеостейвиса.
Цивилизация нирилигов не воевала с врагами, считая саму войну и убийство разумных форм жизни преступлением против божественного замысла. В случае любой угрозы, они распыляли над поверхностью планеты противника амнеостейвис, вызывая массовую ретроградную амнезию. В один момент воины переставали понимать, кто они и что здесь делают. А нирилиги преспокойно завершали свои неравные битвы. Но и это не спасло их от вымирания. Почившая матушка номарха была настолько впечатлена, что немедленно начала направо и налево применять амниостейвис на своих подданных, в гуманистических целях, конечно.
— Удобно, — сказал я вслух синтетику, непрерывно наблюдавшему за мной на обратном пути.
Меня высадили там же, где подобрали, и я решил пройтись по нашей улице. На ней было много лавок и уличных торговцев. Всё это было не интересно, и я просто брёл, засунув руки в карманы и глядя на носки ботинок, где оседала красная пыль.
В дерьмо обычно вляпываешься совершенно незаметно для себя. Сначала всё начинается с мелочей, шаг за шагом, а потом раз. И ты уже не знаешь, как погряз в нём по уши.
Я чуть не наступил на какую-то тряпку. Мелкий лавочник разложил свои погремушки на куске ткани прямо на полу. А мой взгляд вырвал из всей кучи мусора одну фигурку. Это был серебристый скат. Обычная рыба, которая водилась, видимо, везде. Не слишком маленький, не слишком большой. Скат был довольно хорошо сделан, а его крылья состояли из множества подвижных делений, между соединениями которых проступала голубая эмаль.
Я как загипнотизированный поднял эту фигурку. Казалось, она была старой.
— Что это?
— Знаешь, у меня товар со всех концов Вcеленной.
— И откуда этот?
— Понятия не имею. Если честно, мы раскапываем всякое на помойках за космодромом. Но я продезинфицировал, ллейр!
— И сколько стоит?
— Восемь кредитов. Но тебе продам за пятнадцать.
Я осуждающе хмыкнул и протянул ему двадцать. Перевернул фигурку и увидел не понятные символы. И всё-таки очень знакомые.
Я долго крутил его, сидя на диване в гостиной. Наконец, Девчонка спросила:
— Что это?
— Понятия не имею.
Я швырнул ската на стеклянный столик.
— Ты уже полчаса на него пялишься. Даже не заметил, как я пришла. Еды совсем нет?
— Сходи купи себе что-нибудь.
Она цыкнула зубом и скосилась на меня.
— Ворчливый зануда.
— Вредная мелочь.
Скат снова загипнотизировал меня, я опять взял его и стал рассматривать пока она не грохнула передо мной шипящую сковородку с едой.
— Это зачем?
— Ешь, — бросила она недовольно и захлопнула за собой дверь в комнату. Странное чувство, когда тебя кормят. Что-то совсем новое.
В конце концов мне надоел тот амок, который нападал каждый раз при виде игрушки. Я опять швырнул его и ушел к себе.
— Голосовое управление, — я был уверен, что мы с Нейроматью не полностью дожали возможности императорского коммуникатора.
— Да, Грейхан.
— У Тенемхета есть личный чип, подобный моему?
— Да, Грейхан.
— Можешь его найти?
М Конечно.
Я подскочил.
— Почему ты молчал?
— Я выполняю только твои команды. Сегодня в меня вторглась инородная ИИ, что привело к автоматической блокировке.
— А раньше?
— Ты не давал команды.
— Ты мог спасти жизнь своему номарху, если бы сообщил об этом раньше. Место?
— Он жив. Основные показатели в норме. Передвигается самостоятельно по ограниченной территории.
Коммуникатор вывел координаты. Я присвистнул. Пятьсот метров под землю. Да, Нейромать туда не пускали.
— Он под стражей Сикарион?
— Эти координаты находятся в зоне их контроля. Одна из заброшенных жилых зон. Большего нельзя утверждать, исходя из одного сигнала.
Так, он жив, в безопасности и в зоне местных террористов. Соваться туда без группы захвата — идиотизм. Пройти в одиночку — только по пропуску Сикарион. Ещё одна причина идти и играть в их игры. Я несколько раз побился затылком об спинку дивана. Ладно, хватит истерик.
Через час, когда я выходил в «Медузу», фигурка ската уже висела на ручке моей двери, привязанная к черному шнурку аккурат по размеру головы. Я ухмыльнулся и всё-таки нацепил фигурку на шею. Отлично, теперь я как бабка с каким-то амулетом. И всё-таки он придал мне силы. Пусть болтается.
Девчонка залипла в огромный визор. Оказалось, что всё свободное время она пачками смотрит фильмы. Один за другим.
— Знаешь, почему в жизни не так, как в фильмах или книжках? — внезапно спросила она.
