– Дедушка, я всех людей из леса выгнала, – жалобно пролепетала она. – Колдун сказал.
Домовой всплеснул руками, борода встопорщилась от возмущения:
– Ты это чего? Беседы вела? С этой оглоблей патлатой? Вот так я и знал, что будет беда от этого гаденыша!
– Не в нем дело, дедушка. – Коса намокла, платье и нижняя рубашка тоже, надо было переодеваться, стараясь не думать о том, какой увидел ее чародей: в домашнем, босую и напуганную до полусмерти. Хотя она не стремилась произвести впечатление, но обидно, когда тебя вот так, с одного взгляда, записывают не только во вражины, но и в полные дуры.
– А в чем? – продолжил возмущаться домовой. – Какие такие люди? Не те ли, которые давеча едва дом не пожгли, а тебя чуть на веревке в деревню не притащили забавы ради? Он тебе голову заморочил, а ты ухи развесила! Поди любого в лесу спроси – каждый тебе в ножки поклонится, что избавила от человечьего племени. Все кикиморы, водяницы, моховики, болотники. А уж как русалки с водяным благодарны будут! Эти оглоеды пожарищные накануне снежня-месяца[1] чуть берегиню с дитем в огонь не кинули. Одно слово, люди!
Мокрый лен чуть не треснул под пальцами, с такой силой Ярина вцепилась в нижнюю рубашку, которую как раз снимала за печкой. В их краях берегинь не было, одни вредные, избалованные вниманием, русалки водились. Но она точно знала: ни у кого не поднимется рука на одно из добрейших существ. Берегини никому и никогда не причиняли вреда, а людей любили, заботясь даже в ущерб себе. Они всех любили. Даже самые отчаянные из лесных татей относились к ним с почтением. А тут деревенские! Хотя если у них такой предводитель, то ничего удивительного.
– Ребёнок?
Это только маленькие девочки да наивные боярышни думают, что дети родятся от большой взаимной любви. У людей чаще наоборот. А вот у берегинь дети только так и появлялись на свет. Не просто от любви, а после того, как мужчина клялся кровью, что разделит с суженой жизнь и давал ей имя. Если огонь, вода и земля принимали клятву, тогда разлучить их могла только смерть. Хотя подчас и она не могла.
– А где был отец? – Переодевшись, Ярина выглянула из-за печки.
– Э-эх, девонька, – домовой горько покачал головой, – погиб он. С колдуном к Дивьей Пустоши отправился и сгинул. Лучше б наоборот случилось. Хороший был мужик, охотник знатный. Вишь, как случилось, забрала Переправщица его, а не этого…
На колдуна дедушка мог ругаться часами, ни разу не повторяясь, но Ярину беспокоил не чародей-грубиян, у которого оказался на нее зуб. Ведь он был прав – открыть людям лес необходимо, несмотря на то, как они обходились с нечистью и как чуть не обошлись с ней.
Да и пора бы уже научиться управлять силой ожерелья, в книжице – наследстве первого хозяина избушки, подсказок отыскать не получится, тайнопись ей не по силам. Придется самой.
– Дедушка, как бы мне барьер поправить? – вернулась Ярина к первоначальной теме разговора, но Торопий ее замысел не поддержал, насупившись.
– Ты хозяйка лесная. Тебе решать, а я лучше стряпать пойду. – Он соскочил с лавки и принялся шуровать тряпкой по полу, убирая остатки воды.
Меньше всего ей хотелось обидеть того, кто был с ней добр, кто заботился, но обречь на голодную смерть жителей окрестных деревень она не могла. Сильные выживут, а на встречу с Переправщицей отправятся слабые, больные. Так всегда бывало.
– Я ведь тоже человек, - тихо сказала она в спину домовому. Тот расстроено махнул рукой.
– Что ты меня, дурака, слушаешь! – Торопий ухватил горшок с вареной репой и со всего маха ухнул им об стол, одна репка выскочила и покатилась, пришлось ловить и водворять обратно. – Знаю я, что ты иначе не можешь. Баб, детей пожалела. Ворчу по-стариковски, я ведь с людьми бок о бок, почитай, три сотни лет. Но как подумаешь: всякое было между вашим племенем и нашим братом, токмо такого беззакония не видел на своем веку. Знать, недоброе здесь творится. Так что не слушай меня, Яринушка. А насчет леса – это ты сама должна посмотреть, у тебя глаз видючий. Полетай вокруг, глядишь, чего и вызнаешь.
Так она и думала, но спросить все равно стоило.
Артефакт знакомой тяжестью обвился вокруг шеи, с каждым разом управляться с ним было все легче, но должны были пройти годы, прежде чем удастся постигнуть хотя бы половину всех скрытых в нем тайн. Жаль, что у нее не было этого времени. Как, интересно, вообще получилось замкнуть барьер, не пуская сквозь него людей? Сколько Ярина ни пыталась вспомнить, ничего не выходило. Серебристый полог был на месте, нити приветственно задрожали, стоило приблизиться и протянуть к ним руку. Странно, они с такой легкостью отзывались на ее призыв… Нет, не ее – хозяина ожерелья. Пусть магии в крови была лишь капля, но этой даже этой капли хватило, чтобы понять: этот щит творил тот же, кто искусно вплел истинно людские чары в то, что по праву принадлежало лишь лесным сущностям.
Полог казался сильнее, хотя бреши никуда не делись, но с ними можно было разобраться позже. Ярина дотронулась до тонкой паутинки, пытаясь собраться с мыслями, чтобы расплести узор и последовать туда, где нити собираются воедино. Полог послушался легче, чем можно было ожидать – по сети зарябили медовые сполохи, и ее потянуло за ними, быстрее и быстрее.
Хлоп. Девять каменных глыб, окруженных валежником. Хлоп. Пологий берег речки. Хлоп. Пузырится болотная муть. Хлоп. Крутой обрыв оврага, где по ночам копошатся древние тени. Хлоп. Черная смолистая вода, сомкнувшаяся над головой.
Лишь последнее место запомнить не удалось, наверно из-за того, что оно находилось не на поверхности. Ярина смахнула пот со лба и волевым усилием вернулась в избушку, пока не снимая ожерелье. Тяжело, очень тяжело.
Если она будет надевать артефакт время от времени, то обязательно что-нибудь пропустит. Придется привыкать.
Домовой с тревогой следил за ней, но не вмешивался.
– А что, дедушка, есть ли у нас на чем писать?
– Ото ж! Во, гляди!
По мановению умелых рук перед Яриной появились белоснежные листки – настоящие! Сколько же лет она не видела хорошей писчей бумаги, приучившись писать палочкой на бересте? Вместо пера и чернил на столе обнаружилась странная тонкая трубочка с заостренным кончиком. Держать его было неудобно и непривычно, резы выходили по-детски кривенькими, но она быстро приноровилась. Чего только чародеи не придумают! Вскоре примерный план леса был готов, узлы, на которых держалась сеть, жирными точками легли на бумагу, а вместо последней в центре рисунка появился знак вопроса. С ним можно разобраться позже.
– Вот! – продемонстрировала Ярина свои художества. – Его надо под себя настроить, а для этого добраться до одного из этих мест.
Хвала матушкиным урокам! «Кровь не водица, – говаривала она, – любой наговор ей усилить можно. Но силу эту использовать нужно с умом, иначе добра не будет. И себя растратишь понапрасну, и другим не поможешь». Что ж, вот он случай, когда другого выхода нет. Раз уж с магией не повезло, придется действовать по наитию. Барьер должен принять кровь вместе с ее волей. Хотелось бы верить в это.
