из долины в степь, верно?
— Я… из долины… с чего ты взял? — Проницательность учителя явно застала Гэджа врасплох. По-прежнему разглядывая свои руки, он небрежно пожал плечами, но все-таки недостаточно небрежно: Гэндальф заметил, как он вздрогнул. — Я просто, ну… бродил по окрестностям…
— На твоих сапогах желтая глина — такая встречается на берегах Изена только возле выхода из долины, — негромко оборвал его Саруман. — Гэдж! Я все равно так или иначе тебя уличу, поэтому не пытайся лишний раз солгать… по крайней мере, мне.
— Угу. А другим? — буркнул Гэдж. Он говорил совсем тихо, в нос, но Саруман все же услышал его.
— Другим? Я не запрещаю тебе лгать другим — но запомни: если человек обретает репутацию лжеца, он может считать, что онемел, ибо люди не прислушиваются к завыванию ветра… Итак, попробуем еще раз: ты сегодня выходил из Нан-Курунир?
Орк, пристыженный, неохотно разлепил губы:
— Я только хотел…
Белый маг устало улыбнулся:
— Несмотря на то, что я запретил тебе приближаться к Роханским степям? По-твоему, я из простого самодурства запрещаю тебе выходить из долины Изенгарда, а, Гэдж?
Гэдж по-прежнему не поднимал головы. Щеки его и шея стали совсем пунцовыми, а пальцы, наоборот, побелели — так крепко и судорожно он стиснул в руках горловину злосчастной сумки.
— Да там никого не было, — едва слышно пробормотал он, явно адресуясь к своим ладоням, — кроме стада коров.
— Очень этому рад, — сухо откликнулся Саруман. — Возможно, именно поэтому я и вижу тебя сейчас живым, целым и невредимым.
— Да что со мной может случиться? Я не делаю ничего дурного.
— Ты — орк.
— Это плохо?
— С точки зрения жителей Рохана — да. Люди, видишь ли, не любят таких, как ты… очень не любят, я говорил тебе об этом не один раз. И я не хочу, чтобы ты влип в какую-нибудь скверную историю, Гэдж. Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь… дурное. Поэтому, я думаю, тебе лучше не покидать стен крепости…
— Всю жизнь? — сдавленным голосом спросил Гэдж, глядя в сторону.
— Не покидать стен крепости без меня — вот что я хотел сказать. И еще: достаточно много людей живет в Изенгарде, и что-то я ни разу не слышал от них сетований на свою жизнь… а еще больше людей заплатили бы большую цену только за то, чтобы иметь возможность здесь поселиться, так что я не думаю, что тебе стоит очень уж жаловаться на судьбу, мой мальчик.
— Я и не жалуюсь, — буркнул Гэдж, — просто…
— Что? Тебе здесь тоскливо, наверное? Нечем заняться? Не хватает впечатлений? Надоел докучный зануда Саруман со своими глупыми поучениями?
— Ты же прекрасно знаешь, что нет.
— Тогда в чем дело?
— Ни в чем. — Орк поднялся, не глядя на учителя, подхватил с пола свою сумку. — Пойду… вымою сапоги.
— Не стоит сердиться на старого вздорного дурака за то, что он всего лишь беспокоится о тебе, Гэдж.
Орк сделал вид, что не расслышал; дверь за ним закрылась беззвучно. И контраст между тем Гэджем, радостным и оживленным, нетерпеливо вбежавшим в библиотеку, и этим, ушедшим в мрачной задумчивости, был настолько разителен, что Гэндальф не удержался:
— Право, не нужно тревожиться, Саруман… Он — орк, а орки, сам знаешь, народ кочевой, так что нет ничего удивительного в том, что по весне им овладевает, так сказать, жажда бродяжничества. В конце концов, это замешано у него в крови…
Белый маг резко обернулся — и Гэндальф прикусил язык.
— «Жажда бродяжничества»? Всему виной его проклятое любопытство, вот что! Желание узнать, что «там, за краем земли»! Когда-нибудь оно доведет его до беды… — Очередное письмо захрустело в руке Сарумана, точно прихваченный морозцем снег: волшебник яростно скомкал его в кулаке. — Кто знает, что может случиться… с орком! Мало, что ли, болванов среди людей в роханских степях? Страх перед орками у них врожденный, наследственный — страх жертвы перед хищным зверем: такой страх рождает злобу и ненависть, желание уничтожить, стереть объект страха с лица земли. Раздавить паучка, который всего лишь тихо и мирно ползет по своим делам — догнать его и убить, только чтобы не было на свете такой мерзкой твари… Чтоб не жила! Ведь никто не станет смотреть на то, что Гэдж просто копается в земле, да собирает камешки и травки, а я не желаю, чтобы ему проломили голову мотыгой только потому, что он — нечеловек! — Он отбросил скомканное письмо, резко поднялся и принялся мерить шагами несколько футов пространства перед камином; затем остановился, видимо, припомнив о существовании Гэндальфа, и обернулся к нему: — Когда ты надумал собираться в путь, Серый?
Гэндальф поднял голову — он не ожидал такого вопроса.
— А по-твоему, я здесь слишком уж засиделся?
— По-моему — да!
— Что ж, я не стану особенно докучать тебе своим обществом, не тревожься… отправлюсь в дорогу, когда ночи станут немного теплее.
— Отлично. А сейчас, сделай одолжение, оставь меня наконец в покое — я и так сегодня устал, как собака, так еще этот строптивый дуралей Гэдж не слушается папочку. Расстроил меня почем зря… Что такое? Кто там? Гэдж? — Саруман метнул быстрый настороженный взгляд в сторону двери, которая, потревоженная не то сквозняком, не то чьей-то осторожной рукой, в этот момент с едва слышным скрипом приотворилась. — Ты еще здесь?
Ответа не последовало.
5. На вершине Ортханка
— Я ухожу завтра, — объявил Гэндальф. — Рано утром.
— Очень рад, — сухо отозвался Саруман. Они разговаривали на лестнице: разыскивая собрата по Ордену, Гэндальф спустился в «лабораторию», где после возвращения из Эдораса Белый маг проводил дни напролет, но Саруман не позволил ему войти внутрь: сам вышел навстречу волшебнику и плотно прикрыл за собой дверь. — Между нами говоря, я надеялся услышать от тебя эти слова еще несколько дней назад. Кстати, ты так и не передумал насчет своих планов… касающихся Дол Гулдура, я имею в виду?
— Да нет, не передумал, с чего бы?
— Каким путем ты намереваешься туда добираться? Через Дунланд и перевал Багряного Рога?
— Нет. Через Фангорн, а потом — вверх по течению Андуина.
— До Лориэна, надо полагать?
— Да. Потолкую там с Владыкой Келеборном, возможно, он сочтет нужным мне что-нибудь посоветовать.
— Угу, заодно в очередной раз полюбуешься с безопасного расстояния золотыми локонами Владычицы. Ладно, ладно, не криви физиономию, я в твои нелепые шальные интрижки не лезу… Подумай, что тебе понадобится в дороге; я распоряжусь, чтобы тебе подготовили все необходимое.
Это было и всё, чем Саруман позволил себе напутствовать собрата по Ордену.
