повторялся.
Минуло несколько дней и ночей.
Силы мои восстанавливались очень медленно.
Из-за дурных снов я плохо спал. И хоть я явно потерял уйму калорий — у меня совсем не было аппетита. С трудом я заставлял себя поесть салат из огурцов, репчатого лука и помидоров или поковыряться вилкой в политой соевым соусом корейской лапше.
Я так и не нашел в себе энергии скататься в «Белую луну». Я позвонил туда. Администратор ледяным тоном сообщила мне: Акбала Султанова в отпуске — и в этом месяце выступать не будет.
В социальной сети Акбала тоже не появлялась. Не обновляла ленту. Должно быть — действительно улетела в отпуск. Загорает сейчас на золотом пляже какого-нибудь острова под тропическим солнцем. Когда вернется — лента обновится многими фотографиями, на которых Акбала будет красоваться в белом или розовом купальнике, обнимать кокосовую пальму, нереидой плескаться в бирюзовых волнах.
Меня скручивало отчаяние.
Как могла Акбала так жестоко со мной поступить?..
Провести со мной один вечер за чашкой чаю, одну жаркую ночь — и исчезнуть, не попрощавшись; не назвав даже свой телефонный номер.
Кто раз попробовал амброзию — тому обычное питье покажется ядом. Я не представлял, как мне жить без милой Акбалы. На мир будто набежала непроглядная тень. Сильнее, чем всегда, мне хотелось умереть.
В таком разбитом состоянии и застал меня приехавший дядя.
Я заметил, как расширились и чуть из орбит не вылезли глаза дяди — когда он окинул меня взглядом.
Дядя побарабанил пальцами по столу:
— Да, брат. Вижу: снова плохи твои дела.
Дядя достал телефон и набрал номер:
— Алло. Харитон Максимович?.. Моему племяннику стало хуже…
В первые секунды я не сообразил, что дядя звонит моему психиатру.
Через полчаса прикатила бригада психиатрической скорой помощи. В прихожую гурьбой втекли плечистые быки-санитары в синей униформе — возглавляемые моложавым очкастым доктором с растопыренными ушами.
— Ну-с. Где у нас господин-пациент?..
Мое сердце екнуло.
Я смотрел на санитаров и доктора, как кролик на клубок удавов.
Я припомнил, как лежал в психиатричке. Скрипучую койку. Решетки на окнах. Бледных пациентов в пижаме в горошек. Отвратительную солянку на обед. Инъекции перед сном.
Неужели мне предстоит снова пройти через этот кошмар?..
Я похолодел от ужаса и отвращения.
— Проходите, проходите!.. — дядя — само гостеприимство — провел бригаду на кухню. — Чаю?..
— Предпочту сразу приступить к делу, — сказал ушастый доктор, поправляя очки.
Меня посадили на стул. Взгляды врача и санитаров перекрещивались на мне, как радиоактивные лучи. Отчего я дрожал, как осиновый лист — а голова моя вжималась в плечи. Будь я верующим — забормотал бы сейчас молитву.
Дядя торчал, как кол — опираясь одной рукой о стол.
Врач с растопыренными ушами разглядывал меня, как под лупой. Он приступил к расспросам.
— Так-с, молодой человек. Что вас беспокоит?..
— Н-ничего, — соврал я, цепляясь за призрачную надежду, что медики — не получив от меня вразумительных ответов — уедут, откуда приехали.
— А вот ваш дядя за вас очень беспокоится. И не зря, — пропел доктор. — Вот скажите мне: как вы спите?.. Кошмары не мучают?..
— Н-нормально. Не мучают…
Я отчаянно лгал.
Доктор хрустнул пальцами.
— Так-так-так. А что с вашими политическими пристрастиями?.. В прошлый раз вы были госпитализированы по причине вашего увлечения людоедскими идеями известного экстремиста Михайло Букунина.
— Мне сейчас… не до политики…
Тут я на пятьдесят процентов не лукавил. С некоторых пор мои мысли и сердце были заняты одной Акбалой. Так что мне и правда было не до классовой борьбы.
Ушастый врач просверлил меня взглядом:
— То есть, юноша, вы уверяете нас, что у вас все благополучно?..
— Д-да…
— А по вам не скажешь…
Докторишка снова хрустнул пальцами. Откинулся на спинку стула. И произнес почти на распев:
— Вы давно смотрели в зеркало?.. Вы бледнее чистого листа писчей бумаги!.. Вы обтянутый кожей скелет!.. Глаза — воспаленные — бегают. Руки трясутся. Как по мне: психсоматика налицо.
— Психосоматика. Налицо, — веско повторил за доктором дядя. Хотя — не исключено — не понимал значения заумного термина.
Я угрюмо молчал.
Доктор чмокнул губами и почесал за ухом.
— Ах, молодой человек!.. Вижу: вы мне не доверяете. Вы отрастили скорлупу, за которую не пускаете врача. Что ж. Случай — в нашей практике — достаточно распространенный. Придется доставить вас в стационар — где с вас срежут… скорлупу.
— Сейчас, сейчас, — засуетился дядя. — Я соберу племянничка в дорогу.
Дядя забегал по комнате. Схватил мои шлепанцы, полотенце, гребешок. Выудил из тумбочки мой паспорт. Сунул все это в пакет.
Я сник.
Перед глазами — как кинофильм — поплыли предстоящие мне ужасы психушки.
Чертов дядя!.. Сдал меня садистам-мозгоправам.
Скоро меня мчал микроавтобус с красным крестом. В психиатрическую больницу. Счищать скорлупу.
9. Отгадки
После того, как меня, переодетого в полосатую пижаму, подавленного, взлохмаченного, допросил лечащий врач — уже знакомый мне жирный иезуит Харитон Максимович — два здоровяка-санитара доставили меня в отделение.
Обрешеченные окна. Кулер с водой. Холл с каким-то широколиственным ядовито-зеленым растением в кадке и с тарахтящим — как трактор — телевизором. По узкому коридору прогуливались пациенты в лоскутных пижамах — с бескровными лицами, часто моргающие, пришибленные. У одного дедка из беззубого открытого рта капала слюна.
В коридор выходили белые двери палат.
Донеслось:
— Злодеи!.. Предатели!.. Враги рода человеческого!.. Вы приносите жертвы темным богам!.. Сколько еще крови и страданий вам нужно?!..
Мне стало не по себе от этого вопля — похожего на свист рассекающего воздух ножа. Я замедлил шаг — и даже споткнулся, запутавшись в собственных ногах. Один из конвоиров толкнул меня в спину.
— Войны!.. Нищета!.. Голод!.. Все это нужно вам, чтобы порадовать ваших ненасытных хозяев!.. Миллионы, миллионы людей — с презрением именуемых вами «простыми смертными» — вы отвели на заклание, как покорных ягнят!..
Мне подумалось вдруг: человек, который это кричит — отчаявшийся, измученный, но никаким боком не сумасшедший. В тирадах невидимого обличителя я угадывал грозный упрек власть имущим, верхушке, привилегированному классу.
О, я вспомнил Михайло Букунина!..
Мимо нас рысцой пробежали три санитара в камфарной униформе и медсестра — вооруженная шприцом, увенчанным длинной сверкающей иглой. Команда повернула в ближайшую палату. Туда же мои конвоиры втиснули и меня.
Я увидел посреди палаты тощего — как жердь — лысеющего пациента с удивительно благородным лицом. Это он «митинговал»:
— Палачи!.. Циничные убийцы!.. Своим положением вы обязаны темным кровожадным богам, которым вы продали человечество. Если б вас не поддерживали злые боги — люди давно бы прозрели и раздавили вас, как смрадную гусеницу!..
«Камфарные» медведи-санитары
